с некоторым удивлением уставился на остолбеневшего от ужаса лесного зверька, у которого зубы застряли в плотной поверхности плаща и теперь никак не желали выбираться наружу. Знакомство было недолгим, зверек напряг все свои силы, раздался звук рвущейся ткани и громкий торжествующий писк, замирающий в зарослях.
- Живой, - апатия вставшего на ноги человека потихоньку перерастала в радость, а радость в торжество - ЖИВОЙ!!!
И собрав все силы, Тир громко закричал, вбирая в себя всю энергию этого места, всю, до которой только мог дотянуться. А собрав, он изверг энергию обратно, в ураганном вальсе разнося многолетние деревья в щепы и заставляя небо расцветать многочисленными россыпями огней.
Потом, стоя посреди уже погасшей поляны и ощущая непривычную пустоту внутри, Тир вспомнил, что случилось непоправимое, и торжество в его душе сменилось стыдом и горечью. А эта горечь, очень осторожно найдя себе дорожки, потекла по лицу. Стало холодно.
Путь заклинания Выбор Кольца извилист. Это единственное заклинание, которое нельзя остановить, дав ему ход. Оно обязательно выполнит свое предназначение и увлечет вызывавшего мага в место, выбор которого Кольцо сделает само. Может быть, в соседнее здание, может быть, в соседний мир, может быть, в стену соседнего здания или под толщу океанских вод, а могло и просто бросить между мирами в месте, 'которого не может быть'. В общем - Выбор Колеса был лотереей, где большая часть конечных пунктов означала смерть. Тиру выпал шанс один на сотню. Он попал в другой населенный мир, в котором явно действовали маги, и магическая энергия была обильна. Невероятная удача!
А совесть... Совесть она, как рана, зарубцуется и все, лишь бы не потревожить.
К утру Тир выбрался к близлежащему населенному пункту. По дороге его дважды пытались ограбить, но благодаря его искуству он благополучно избегал неприятностей.
Вплоть до города.
Цивилизация в этом мире находилась на той ступени, когда улучшение благосостояния одного народа неизменно вело к повышению количества его врагов. А это, в свою очередь, вело за собой увеличение толщины крепостных стен и к появлению разных мелких 'радостей' феодального общества. В частности, инквизиции...
Тир уже четвертые сутки сидел за толстыми каменными стенами и ждал следователя. Было не похоже, чтобы работы у местных органов правосудия было много, но следователь или кто-то, выполняющий его обязанности, не появлялся уже четвертый день. Еду тоже не приносили.
У Тира уже сложилось впечатление, что про него забыли, и последнее, что он будет лицезреть в своей жизни, это сырые стены подземелья. На первых порах заключения Тир все время задавался вопросом, что может удержать мага его класса в каменном мешке. И даже пытался выбраться, используя весь арсенал заклинаний, что хранился у него в голове. Однако очень скоро Тир выяснил, что все его попытки призвать на помощь магию натыкаются словно на какую-то стену, и теперь он по сути не маг, а просто обычный человек, без всяких особых способностей. И это было ужасно. В его голове не укладывалась мысль, что теперь он - простой человек. Он еще, рефлекторно, пробовал какие-то заклинания, взывал к Силам... Глухо. К исходу четвертого дня Тир даже перестал колотить в двери камеры, потому что сбил кулаки.
Все, что ему оставалось, это тихо лежать на вонючей соломе и периодически впадать в какое-то полузабытье, вздрагивая просыпаться и снова закрывать глаза.
Очнувшись в очередной раз он обнаружил, что интерьер его камеры сильно изменился. Стены были увешаны предметами непонятного назначения, а в стенных нишах горело большое количество факелов. От обилия света глаза слезились. Также Тир обнаружил, что двигаться не может, ибо крепко прикручен веревками к стулу без спинки.
- Итак, - произнес глубокий грудной голос, - это и есть бунтовщик и мерзкий осквернитель?
- Именно так, - второй голос был высок и подобострастен, - именно так Ваше Святейшество. Он обвиняется...
- Ваше Святейшество! - сквозь гул в ушах Тир расслышал третий голос, густой и слегка приглушенный - Камни накалены. Мне приступать?
- Погоди, погоди. - Его Святейшество слегка зевнул.- Это дело редкое, надо соблюсти формальности.
- Как угодно, - произнес густой голос, и что-то с грохотом упало.
- Разрешите продолжать, Ваше Святейшество? - теперь Тир рассмотрел говорившего. Говоривший был толст и одет в подобие военной формы, что подчеркивало огромный его живот. 'Кастрат,' - подумал Тир.
- Продолжай, - Его Святейшество был наоборот худ и зябко поводилл плечами под дорогой мантией.
- Итак, мерзкий осквернитель и бунтарь, чье имя неизвестно, обвиняется в нарушении десяти пунктов из Свода Законов, начиная от пункта три. Это подразумевает занятие Запретным, вторжение в Божественные Земли, подрыв власти Единого и еще семь пунктов более мелких преступлений.
- Аха... И что требует обвинение?
- Обвинение требует смерти обвиняемого, как бунтаря и осквернителся.
- Смерти... Кстати, почему он сам молчит и не скажет нам ни слова? Ээй, как там тебя... О! Как тебя зовут, разбойник? Последнее явно относилось к Тиру. Он уже собрался раскрыть рот, назвать свое имя и сказать еще пару слов, но в этот миг его спина взорвалась непереносимой болью, которая вышибла из глотки Тира только бессвязное 'АААряяеее...' и мир медлено погрузился во тьму. Перед потерей сознания Тир услыхал, как Его Святейшество спросил палача, стоявшего позади Тира :
- Какое клеймо ты использовал?
- Как и положено, клеймо приговоренного к смерти. Хиловат он...
- Тогда добавь туда еще и клеймо принадлежности к празднику летнего возвращения Единого. Он не желает с нами разговаривать... Дальнейший допрос ведите сами.
Следующего прикосновения клейма Тир уже не почувствовал.
Зато почувствовал холодный душ, что обрушился на Тира, казалось, спустя вечность. Открыв глаза, Тир увидел перед собой все те же лица и краешек мантии Его Святейшества, исчезающий за дверью.
Тир выкрикнул заклинание, но эти слова снова разбились, как о стену.
- Давай, давай... - толстяк медленно обходил Тира кругом. - Ты можешь пробовать все, что тебе угодно. Любое заклинание. Все одно не поможет... Здесь, в этих стенах, любое богохульство тебе простится. Ха-ха- ха...
- Что я такого сделал? - Тир еще пытался взглядом подчинить себе сознание толстяка, хотя уже понимал - тщетно.
- Что сделал? О Великий и Единый... Человечишка. Я устал отвечать на подобные вопросы. Все спрашивают одно и то же. Но для тебя сделаю исключение. Ты у нас звезда.. Не каждый день нарушаются десять пунктов! Даа... Итак. Ты обвиняешься, попросту говоря, в занятии магией и покушении на имущество Единого!
- Да, черт меня раздери, кто это такой?!
- Кто такой, кто?
- Единый, жирная ты свинья! Я его не знаю.
- Единый? - толстяк даже ухом не повел на оскорбление, он был слишком поражен. - Ты, жалкий червь, спрашиваешь, кто такой Единый?
Толстяк бухнулся на колени, потом ничком, а затем перевернулся на спину и, обратив лицо к потоку, завел какую-то дикую, бессмысленную молитву. Позади Тира невидимый палач затянул тоже самое. Оба молились с таким рвением, что Тиру исподволь захотелось к ним присоединиться.
Через некоторое время толстяк тяжело поднялся и, вытирая пену с губ, произнес:
- Единый - это создатель. Единый - это разрушитель. Единый - это наш мир. Единый - это наш бог.
- Да будет так вовеки, - пробормотал палач.
- И ты, кусок гнилого мяса, хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Единый?
- Теперь, кажется, знаю. - Тир понял, что попал в руки к сумасшедшим. Или к религиозным фанатикам, что в сущности одно и то же, а поэтому надо вести себя осмотрительней.
- Но скажите, почему невинное занятие так оскорбило Великого и Единого? В моих помыслах...
- Почему? - Тир понял, что опять промахнулся. - Воистину нет предела... Занятие магией есть святейшее
