Косенков Виктор
Безрассудство
Виктор Косенков
Безрассудство
'Богу все равно!' К. Воннегут
Туман белесым одеялом облегает тело. Мелкие капли, словно медитируя, висят в воздухе, а одежда промокла и противно липнет к телу. Плащ, словно мертвый, тяжело давит на плечи. Положение хуже не придумаешь.
Тир, тяжело дыша рассеянной в воздухе влагой и выставив вперед меч, бесшумно, или почти бесшумно, пробирался вперед сквозь заросли и осторожно обходил возникающие словно из небытия деревья. Воспалившаяся ступня напоминала о себе при каждом шаге. Тир всхлипнул и остановился перевести дыхание. Позади были почти два часа беспрестанного бега, и Тиру, непривыкшему к подобным испытаниям, постоянно казалось, что его сейчас просто вывернет наизнанку и он оставит свои горящие легкие под каким-нибудь кустом. Прохлада тумана, в который Тир угодил по чистой случайности, немного выручала, но сердце до сих пор с удручающим постоянством содрогалось в районе кадыка. Уже около получаса Тир блуждал в белых потемках не в силах успокоить дыхание. Ему уже начало казаться, что весь мир состоит теперь из однородной массы висящих в воздухе капель. Поневоле становилось страшно. Впрочем страх этот был сродни облегчению, которое даруется неведением. Хотелось верить, что кроме Тира и тумана в мире нет никого и ничего, нет Воинов Единого Бога, что гнали Тира, как волки зайца, нет лесных бродяг, которым Тир обязан своим спасением, но от которых он был вынужден бежать, чтобы избежать чести быть разорванным о жертвенное дерево, нет магов, нет воинов, нет мерзавцев, нет духов, домовых, оборотней и суккубов. Никого нет! Кроме Тира и тумана.
Не верилось. Почему? Потому что разодранный бок только-только начал зарубцовываться, потому что левая рука, вывернутая на дыбе, двигается медленно словно во сне, потому что на спине, под плащом, выжжено клеймо приговоренного к смерти в день Летнего Возвращения Единого, потому что молчит всегда говорливый Рассудок... Да полно, было ли это? Рассудок вечно недовольная душа человека, полюбившего суккуба и проданная своим же сыном в рабство, был ли он? Наверное, был... А значит был побег, погоня и муки... Тир остановился и осторожно опустился на землю. Его била нервная дрожь, а память медленно, словно смакующий свои ощущения садист, начала возвращаться назад, к началу...
...серый плащ развевался от невидимого ветра за плечами Тира.
- Отец...- прохрипел Ранк.
- Привет, сынок, - невозмутимо произнес Рассудок.
Теперь Тир мог только следить за событиями со стороны. Он видел, глазами Рассудка, как пересекались потоки энергии, направляемые рукой профессионала, как плелись в воздухе заклинания и как сталкивались Слова. Видя все это, видя, как уверенно Рассудок ведет наступление и как легко оперирует с реальностью, Тир не мог не восхититься его искуством и уровнем мастерства. Тир был восхищен. Но он был и напуган. Напуган той мощью, которая таилась в нем и вдруг, в единочасье взяла власть над его собственным телом. Страх пришел словно извне. Ведь до этого момента Тир абсолютно доверял Рассудку и, даже почувствовав внутренние изменения, не испугался. Но сейчас... Сейчас все было иначе.
- Жалкий бастард, - процедил сквозь стиснутые зубы Рассудок. - Ты умрешь и даже не узнаешь почему.
- Скотина... - голос Ранка звучал, как сквозь слой ваты - Все на что ты способен - это заниматься развратом с нечистью. Потому что ни одна нормальная женщина не согласилась бы делить свое ложе с тобой.
Вместо ответа Рассудок залил всю комнату огнем. Ранк ушел в глубокую оборону. Его контратаки становились все более слабыми, казалось, что вот-вот и он падет на пол заливаяя его своей кровью. Рассудок перешел в откровенное наступление. А в это время Тир скорчившись дрожал где-то внутри сознания Рассудка. Однако страх не лишал его возможности мыслить. И на грани перепуганого сознания Тира зарождалась мысль... Словно обезумевшая птица билась она в клетке разума Тира. 'Ударь! Ударь! Напади, загони его на прежнее место, пока он занят этой битвой!' Жить в качестве подчиненной души в теле другого мага после всего... Тиру такая перспектива совершенно не улыбалась. И он сделал единственное, что подсказывало ему собственное испуганное сознание, - Тир напал на Рассудок, выбрав для этого момент, когда Ранку пришло подкрепление в лице его сестры. Поднимаясь из глубин чужого сознания, Тир заново ощутил, как слушаются его руки, как рот, произносящий заклинания, становится его ртом. И этот восторг, что приходит во время битвы стал его восторгом...
- Ду-ра-чок! - по слогам произнес голос из глубины Тира. А затем мир вокруг качнулся, ярко вспыхнул с каким-то глубоким гулом, и наступила тишина. Тишина и пустота. Внутри.
Впрочем, тишина длилась недолго. Ее нарушил странный, икающий звук. С некоторым трудом оглушенный Тир припомнил, что могут означать такие звуки - это смеялся Ранк.
- Ха-ха-ха... Какой дурак... Глупец....Ха-ха-ха... Я и не надеялся, что ты можешь оказаться таким идиотом! Последняя надежда... И надо же! Это же лотерея! Я определенно счастливчик. - Ранк бессильно соскальзывал с трона, держаться на ногах ему явно было трудно. - Ты что, в самом деле так боялся моего папашу? А? Боялся, что он тебе тело не отдаст? Оой.. Только ты мог додуматься до такого! Неужели ты не уловил внешнего источника твоих страхов?
Тир шевелил омертвевшими губами. В неподвижном воздухе зала обозначилось легкое воздушное течение.
Ранк продолжал:
- Моему папаше, после его недолгой связи с суккубом, то есть с моей милой матушкой, настолько опротивели все телесные дела, что я весьма и весьма был удивлен, когда обнаружил его в твоей телесной оболочке. Видимо я прижал тебя довольно сильно. Да, сюрприз был что надо! Я даже стал опасаться за собственную жизнь... Кстати, как так вышло, что он оказался в твоем теле? А?
- Я купил его на рынке душ. У какого-то старика. - Тир снова начал шевелить губами. Воздушное течение стало сильнее.
- Вот мерзавцы. Я же предупреждал их, чтобы они не выносили его на общий рынок! Нет, ну вот же мерзавцы! В наше время даже Прозрачным Торговцам доверия нет... Да, мы же с тобой не закончили. Ты что-то сказал? - Ранк обеспокоенно протянул руку вперед и почувствовал поток воздуха, ветер - Э. Да ты видать совсем... не самый мудрый способ самоубийства. Проще кинуться на кинжал или залезть в клетку с драконом! Остановись, кретин!!!
Но ветер уже умер. Из его агонизирующего тела вышел ураган. Плотная воздушная воронка с ревом носилась по залу, засасывая в себя все мелкие незакрепленные предметы. Посреди этого разрушения стоял Тир, опустив голову и сжав кулаки. Ранк держался за свой трон, свято веря в то, что никакие силы во вселенной не способны сдвинуть тот с места. Взбесившийся воздух рвал ему волосы и бил по лицу. Применять какие-либо заклинания не имело смысла. Во-первых, Ранк был сильно измотан, а во-вторых, то заклинание, что вызвал Тир, остановить было невозможно.
Вскоре смерч стал менять свою структуру. Из мутно-серого он становился все более и более прозрачным, а затем еще утратил свой хвост и стал походить на прозрачное кольцо, двигающееся с немыслимой скоростью. Вот оно нависло над Тиром и резко, без предисловий, опустилось вниз, рассыпаясь мелкими биссеринками по изумрудному полу.
Ранк остался один в зале.
Устало и с явным трудом отдирая свои собственные руки от подлокотников трона, он произнес сквозь зубы только одну фразу :
- Вариант Кольца... Не ожидал... - непонятно к кому обращаясь, сказал Ранк.
Другое время. Другая земля. Возможно, другой мир. Лес. Огромные деревья упираются кронами в луну и цепко держат ее в своих объятиях. Человек в плаще со свисающими с запястьев разорванными цепями лежит под елью. Давно уже лежит. Маленький зверек с блестящими глазами уже облюбовал кусок его плаща и теперь с остервенением пытался оторвать уголок в каких-то своих, неведомых людям целях.
Луна, осторожно освободившаяся наконец из древесного плена, отползла подальше от верхушек великанов растительного мира и с любопытством посмотрела на лежащего человека. Посмотрела, посмотрела и пошла себе дальше по небосклону... Лежит, ну и пусть лежит, своих дел и без него навалом.
Но столь пристальное внимание к своей персоне не прошло для лежащего под деревом человека даром. Он разлепил закрытые глаза и осторожно, прерывисто вздохнул. Затем, превозмогая боль в суставах, сел и
