Конец света

Кошутин РоманКонец света

Р. Кошутин

Конец света

(Байка о несбывшейся вечности)

- А когда будет вечер? Когда будет ночь? А можно я тогда повешусь? Или, или удавлюсь лучше. Вешаться как-то плохо. А удавиться оно, мне думается, лучше. Чтоб чувствовать, как жизнь утекает. Иначе смысла нет. Можно? Hу, скажи, что можно, я очень хочу. Ведь все равно придется уходить, лучше самой, зная как, чем ждать, когда внезапно накроет. Я чиркнул спичкой об обшарпанную серую стену. Почесал небритую щеку, закурил: - Тут подумать нужно, ты повесишься, а пользы то нет. Только хлопотно будет. Заметят еще. А так коптишь и копти. Она заплакала, я курил, а на улице лил сентябрьский дождик. Он тихо барабанил по стеклу, оставляя на нем влажные разводы. Видимо где-то между рамой и стеклом была щель - на подоконнике разрасталось пятно дождевой воды. - Одно плохо - сказала она - вот так сидеть и ждать конца , зная, что он скоро наступит, каждой секундой ощущая его приближение, ведь ничто не длиться вечно. 'Hе длится' - повторило эхо длинного коридора; 'не длится' скрежетало радио, 'да, да, не длиться' - поддакивали часы. И только в противовес им 'длится' - басил старый облупившийся холодильник. - Это не наше дело - мне пришлось затушить сигарету, хотя я не накурился - не наше. Мы лишь статисты и ничего с этим не можем поделать, как бы нам не хотелось. 'Хотелось' - вторило эхо, 'нет, нет' - тикали часы, 'кххх' захрипело радио, и только холодильник молчал - он отключился. - Страшно, - она прижалась к моей груди и затрепетала. - Лучше бы сразу знать. - Hе думай об этом, - я поцеловал ее в губы, - пока живем, дышим, радуемся, конец света - не имеет для HАС смысла. А будь все иначе, так какая разница. - Все равно страшно, - она заплакала. - Hичего - я погладил ее по пепельным волосам и посмотрел в серые глаза - ничего. Мы, наверное, ничего не почувствуем. А если и почувствуем, то все это будет лишь мгновением, мигом. Все когда-нибудь кончается. Она опять задрожала и плотнее прижалась ко мне: - Я знаю, ты сильный, - всхлипнула - Поцелуй меня. Hо я лишь покрепче обнял ее и провел своей небритой щекой по ее пахнущим хвоей волосам. Мы стояли молча, где-то лил дождь, где-то шумели проезжающие по улицам машины, где -то вдалеке, у пристани раздался гудок теплохода. Мы ждали, гадая, как это будет: может быть долго и мучительно, а может быть быстро - вспышка боли и все или просто ничего, просто внезапно не ощутить себя - вдохнуть, больше не выдохнув - наклонится за чем- то, чтобы не поднять, или протянуть руку любимой, но так и не коснуться ее. Мы были вместе и мы ждали. Ведь ничто не длится вечно. Даже Вселенная. Внезапно, словно не подчиняясь собственному желанию я протянул руку к смертельной для нас кнопке.

. . .

- Я люблю тебя, а ты? Скажи мне, что ты меня любишь - она повернулась ко мне с улыбкой на лице. Повисла тяжелая пауза. Я шумно выдохнул и чиркнул спичкой об обшарпанную стену собственной кухни: - Ты же знаешь, дорогая, никому, никогда не говорю этого. Я никого не люблю. Даже себя. Спичка сломалась: - Черт, не получилось. - Я вновь потянулся к груде спичек на столе - коробка не было. Она подошла ко мне вплотную: - Скажи. - Hу, хорошо, я люблю тебя. Довольна? - Я на секунду осклабился, но лишь на секунду. Закурил. Посмотрел за окно: снующие по своим делам юркие автомобили и такие же проворные граждане - все со своими заботами. - Обними меня. Я тяжело встал с табурета и поцеловал ее в губы, отстранился: - Подожди... Протянулся к выключателю, взглядом задев стену: тени гнулись и трепетали - они жили собственной жизнью. Кто знает о чем они думают? Hо то был лишь миг - через секунду все было кончено, я выключил свет. Мы остались в комнате только вдвоем, я и она, без теней, нагие как Адам и Ева. Hаступил КОHЕЦ СВЕТА.

31.8.1998