Я пододвигаю табурет.
- Садись.
Разливаю водку. Чокаемся и пьем, я запиваю 'Вейнянским', цепляю вилкой кусок колбасы. Она спрашивает:
- А что мы без музыки сидим?
Я включаю в магнитоле ФМ-радио. Играет западная попса. Она смотрит на мои полки с кассетами и дисками.
- Зачем тебе столько всего этого? Ты что, диджеем работаешь?
- Ага.
- А на каком радио?
- Не скажу.
- Ну и не говори.
Наливаю по второй, выпиваем.
- А я вот школу фотомоделей закончила.
- Да?
- Да, в доме культуры тонкосуконного комбината. Семь месяцев - триста долларов.
- А почему не работаешь фотомоделью?
- Из наших никто не работает, только одна девчонка - так у нее связи, а без связей на такую работу не устроиться. А мне и продавцом, в общем, неплохо: нормальная работа, ничего. Пятнадцать тысяч зарплата и тысяч пять каждый месяц еще получается кроме того, а то и больше - ну, ты понимаешь. Мне мой говорит - да, я замужем, я не говорила - переходи, типа, в магазин в Мачулищах, там у его бабы квартира есть, она нам может отдать. Так там зарплата - десять тысяч всего, и ничего не спиздишь. Так я ему и говорю что я там себе куплю на такие деньги?
Я смотрю в окно. В доме напротив светятся два или три окна.
- А у меня кассета есть с собой, - говорит она. - Сборник 'Союз'. Она поднимается и идет в прихожую - ее джинсовка осталась там - и приносит пиратскую кассету без коробки. Я кривлюсь.
- Может не сейчас, а потом?
- Нет, давай сейчас, мне эта музыка не очень нравится.
Сую кассету в магнитолу и жму на 'плэй', не отматывая на начало.
- А у тебя есть листок бумаги и ручка? - спрашивает она.
- Зачем?
- Написать, какие песни, а то у меня коробки нет.
- Тебе прямо сейчас надо это делать?
- Ну а что тут такого?
Я даю ей бумагу и ручку, а сам иду в комнату. Там почти никакой мебели - только кровать и телевизор. Ложусь на кровать и думаю, что делать дальше. Надо бы поскорее раскрутить ее - и спать. А вообще ебаться не особо хочется.
Возвращаюсь в кухню.
- Это Лариса Черникова. 'Вспоминать не надо', - говорит она и что-то корябает на листке.
Я предлагаю:
- Давай допьем.
- Давай.
Разливаю водку. Чокаемся. Я выпиваю, наливаю в стакан 'Вейнянского'. Колбасы уже нет - как-то она быстро ушла. Она отпивает и отставляет рюмку.
- А это, кажется, Натали - 'Облака'. Или нет?
- Возьмешь у меня? - спрашиваю я.
- Слушай, давай не будем, а? Все так хорошо было. Ладно?
- Что ладно?
- Ничего.
- Нет, ты мне скажи - что ладно?
- Да хватит, перестань.
- Что перестань?
- Ничего. - Она наклоняется к своей бумажке. - Так, а это Иванушки 'Тополиный пух'. - Она пишет на бумажке.
Я бью ногой по ее табуретке, табуретка опрокидывается, она летит на пол.
- Ты что, дурной?
- Это ты под дуру играешь. Думаешь, мне выпить не с кем, так я тебя позвал? Ну-ка сосать, а то вообще отсюда не выйдешь.
Я расстегиваю штаны, вываливаю хуй. Она берет его в рот и начинает сосать. Я кладу руки ей на голову, чтобы направлять, и сразу отдергиваю: голова у нее грязная и вся в перхоти. От нее еще и воняет, но не говном или сцулями, как от бомжей, а какой-то гарью, что ли.
Я долго не могу кончить, потом, наконец, спускаю ей в рот. Она выплевывает малофью на пол.
- Ты что, дурная? Пол ведь чистый, блядь.
Беру тряпку, вытираю малофью и бросаю тряпку в раковину, где грязная посуда.
- Все, пошли спать.
Я выключаю магнитолу.
В комнате снимаю джинсы и майку, остаюсь в трусах. Она ложится, как была: в платье.
- Ты что, не разденешься?
- Нет.
- Ну, как хочешь.
*
Я просыпаюсь первый. Она сопит. Платье задралось, и видны некрасивые белые трусы.
- Подъем! - Я трясу ее за плечо. Она открывает глаза, поднимается и идет в туалет.
Я выхожу на балкон. Бодуна нет - водку с пивом не смешивал: сначала одно, потом другое.
Возвращаюсь в комнату.
- А сколько время? - спрашивает она.
- Полдесятого.
- Бля, мне надо скорей домой, а потом на работу.
- Дорогу одна найдешь?
- Нет.
- Ладно, сейчас чаю попьем и пойдем.
Я ставлю чайник на газ и иду в туалет. Воняет говном: не побрызгала после себя освежителем.
Сцу, иду в ванную мыть руки. В раковине ее волосы и перхоть, на моей расческе - тоже.
Молча пьем чай с батоном.
- Давай поставим кассету, - говорит она.
- Нет, не надо.
Я достаю из магнитолы ее кассету, отдаю. Она сует ее в карман джинсовки вместе со своим списком песен.
Выходим из подъезда и поворачиваем к остановке.
Подходит автобус.
- Давай лучше на маршрутке, - говорит она. - На автобусе долго.
Я не отвечаю.
Подходит маршрутка, мы садимся, я отдаю водиле деньги. Кроме нас в машине только двое мужиков в костюмах и с портфелями.
Выходим на конечной - на вокзале.
- Ну, пока, - говорю я.
- Пока.
Иду пешком ко вчерашнему гастроному, покупаю бутылку пива и сажусь на ту же скамейку. Сейчас почти все скамейки пустые. Подбегает все тот же дед с открывалкой. В руке у него еще и сухая рыбина.
- Тараночки не желаете?
