Она отклонила все политические вопросы. 'Кира, ты одобряешь то, как развивается китайско- американское сотрудничество?'
'Я одобряю то, как развивается моя жизнь.' Звонкий смех, подчеркнутый ноткой гнева.
Мы прошлись по вилле, и она позволила мне фотографировать все, даже из спальню. Громадная постель под балдахином, резные шкафчики, горшки со сливовым цветом. Чжоу, или какой-то заспинный пиар-советник решил, что партнерша китайского политического деятеля должна выглядеть не слишком сурово, ни слишком по-американски. Прошлому Киры давалась честь ее присутствием, даже ели она сама глядела в будущее - таким ясным было то, что я вывела. Я записывала все. Кира ничего не вымолвила, сопровождая меня, обычно даже не смотрела в мою сторону. Она расчесала волосы перед витеевато- резным зеркалом, покопалась на туалетном столике, сидя в глубокой задумчивости. Словно забыв о том, что я здесь.
Молчание Кира нарушила только тогда, когда она провожала меня к воротам. Она вдруг сказала: 'Эми... ты помнишь нашу школу? Тот ВР-концерт?'
'Да', осторожно ответила я.
'Ты, я и наши мальчики были в комнате джунглей. Там был виртуальный бой кокосами. Я бросила в тебя кокосом, попала, я ты притворилась, что даже не заметила этого.'
'Да', ответила я. Из всего моего избегания, из того, что я делала с ней в те ужасные, чудовищные, жестокие подростковые годы, она решила вспомнить именно это!
'Но ты видела. Ты знала, что я там.'
'Да. Я извиняюсь, Кира.'
'Не тревожься об этом', сказала она с такой сверкающей улыбкой, что я сразу поняла, на кого был направлен ее гнев. Она дала мне интервью из старых семейных уз, или из желания продемонстрировать разницу наших сравнительных позиций, или еще их чего-то, но злилась она на меня. И всегда будет злиться.
'Извини', снова сказала я с подчеркнутой неадекватностью. Кира не ответила, просто повернулась и пошла в свое крошечный Запретный Город.
***
Моя история имела большой успех. Таймс пустила ее на плоский экран, на 3-D и ВР, и запросы на нее вылезли за пределы шкалы. Впервые кто-то оказался внутри компаунда Чжоу, впервые встретился с американской подружкой загадочного генерала, впервые так близко видел стиль их жизни. Загадочное столкновение Киры с пришельцами шестнадцать лет назад придало истории уникальную остроту. Даже те, кто ненавидел эту историю - а таких было множество, называвших ее вызывающей, аморальной, декадентской, симптоматичной и так далее - заметили ее. Моя система сообщений чуть не рухнула под грузом поздравлений, осуждений, предложений работы.
На следующий день Кира Ланден созвала пресс-конференцию. Она опровергла все. Да, меня пригласили на виллу Чжоу, но только в качестве родственницы на чай. Мы договорились, что не будет никаких записей. Я нарушила соглашение, записав все тайком, что поставило под угрозу китайско-американские отношения. Кира говорила со слезами на глазах. Китайское посольство прислало гневное опровержение. Государственный департамент был раздражен.
И Таймс уволила меня.
Стоя в свое квартире, все еще окруженная массой цветов, прибывших вчера, я смотрела в никуда. Удушающе сладкие ароматы вызывали тошноту. Дикие, глупые идеи бушевали в моей голове. Я подам в суд. Я покончу с собой. Киру действительно подменили пришельцы. Она больше не человек, а страшный фантом человека из ВР-триллеров, и мой долг - разоблачить ее.
Какая глупость. Только одна мысль была верной.
После стольких лет Кира нашла способ отыграться.
***
2027
На второй год войны пришельцы вернулись.
Дэвид сказал мне это, когда я купала ребенка в кухонной раковине. Двойня, Люси и Лем, с визгом носились по крошечной квартире, как парочка баньши. Квартирка тесная, но она недалеко от работы Дэвида, и мы счастливы, что заполучили хотя бы ее. Ведь идет война.
'Телескоп Бландинг засек корабль пришельцев, направляющийся к Земле.' Дэвид произнес потрясающую новость скучно, как все, что он ныне говорит мне. И впервые за две недели он стал инициатором разговора.
Я покрепче ухватила Робина, извивающегося младенца, скользкого от мыла, и уставилась на него. 'Когда... Как...'
'Хорошо бы тебе хоть раз закончить фразу', сказал Дэвид с бесстрастным гиперкритицизмом на все, что я говорила в те дни. Так было не всегда. Дэвид не всегда был таким. Депрессия, сказал мне его доктор, которая, к несчастью не поддается доступным лекарствам. Что ж, великолепно, значит Дэвид в депрессии. Да вся страна в депрессии. Все напуганы, жалки, ходят с серыми от тревоги лицам из-за этой непредсказуемо внезапной войны с ее био-атаками, Q-бомбами, ЭМИ-нападениями, все из которых выглядят случайными. Мы все в депрессии, но не все из нас отыгрываются на людях , с которыми живут.
Я спросила с большим тщанием: 'Когда Бландинг засек пришельцев, и верят ли ученые, что это те же самые пришельцы, что явились сюда в июле 2002 года?'
'Вчера. Да. Ты должна либо выть Робина, либо не мыть, а не бросать важную родительскую работу в самом разгаре.' И он покинул помещение.
Я прополоскала Робина, завернула его в громадной, посеревшее от старости полотенце и положила ребенка на пол. Он улыбался мне; такой добродушный по природе ребенок. Я дала Люси и Лему, слишком маниакальным к сладостям, по одному печенью, отложенному про запас, и включила интернет. Аватара Трубача, которого кто-то создал слегка похожим на картинки Честного Эйба Линкольна, была в разгаре сообщения, передавая, должно быть, наспех скаченные архивные съемки из устаревших сайтов.
Показывали тот маленький, оловянного цвета космический корабль, , что приземлился на коровьем пастбище дяди Джона двадцать пять лет назад, и Киру, выходящую из него с выражением изумления на маленьком личике. Боже, да она была чуть старше Люси и Лема. Показывали корабль, стартующий прямо вверх, мимо армейского вертолета. В тот раз ни следящие телескопы, ни спутники не засекли судна большего размера, ни прилетающее, ни уходящее... либо наша технология теперь улучшилась, либо у пришельцев другой план игры. Теперь экран переключился на картинки с Бландинга, которые выглядели всего лишь точкой в пространстве, пока компьютеры не увеличили ее, снабдив графикой и 'искусственно добавив' различные воображаемые внешние виды, трассы и другие спекуляции. Посреди объяснений, даваемых строгим голосом 'Авраама Линкольна', я уловила, что траектория судна закончится на том же коровьем пастбище, что и в прошлый раз - если, конечно, она не изменится - и что прибытие га Землю ожидается через тринадцать часов семь минут.
На экране появился китайский генерал, объявивший в переводе, что Китай готовится сбить нарушителя.
'Мама!', пронзительно завизжала Люси. 'Мое печенье кончилось!'
'Не сейчас, дорогая.'
'Но у Лема осталось его печенье, а он не хочет делиться!'
'Погоди минуту!'
'Но мама...'
Интернет резко выключился. Интернет.
В потрясающей жутковатой тишине раздался голос Лема, почти заглушивший голос его сестры: 'Мама! Я слышу какие-то сирены...'
***
Три дня хаоса. Я никогда не верила, что паника - древнеримские уличные бунты, полностью вышедшие из-под контроля, убийственная паника - может случиться в Соединенных Штатах, в серых городах, вроде Рочестера, штат Нью-Йорк. Да, случались периодически расовые бунты в Атланте, краткие периоды грабежей в Нью-Йорке или военной истерии в Сан-Франциско, однако национальная гвардия живо изолировала их в тех районах, где насилие и так было образом жизни. Но эта паника охватила весь город Рочестер - в холодном феврале, и, следя по интернету, когда вообще работали установленные камеры сайта, я испытала сюрреальный ужас. Ведь предполагалось, что это Америка.
Людей публично обезглавливали на лужайках музея искусств, их дыхание застывало в морозном воздухе за секунду до того, как из их отрубленных голов в сторону камеры хлестала кровь. Никто не мог сказать, почему их казнят, и есть ли вообще этому причина. Здания, которые национальная гвардия защищала от
