- Здравствуйте. Так где вагон?
- Вот он.
Действительно из-за большого пакгауза выползает такой же как и все вагон для скота, толкаемый допотопным паровозиком 'овечкой'. В раскрытых дверях высокая девица и женщина.
- Вот вам и напарник, Оля со своей матерью.
- Но ведь это...
- Женщина, хотите сказать. Да, так надо. Лучше пусть будут женщины, что бы к вам меньше всего придирались. Двое мужчин вызовут подозрения. Возьмите чемоданчик, в нем проездные документы и русские деньги... Что бы вас меньше проверяли, не скупитесь, платите.
Вагон лязгнул, прицепившись к составу. Девушка соскакивает на землю и идет к нам.
- Товарищ полк...
- Тише ты. Вот тебе напарник. Звать Николай, лейтенант, холостой, будет тебя охранять. Не вздумай ершиться, если все сорвешь, я тебе сам голову оторву.
- Да я ничего...
- Я тебе уже говорил, ее звать Оля, - уже обращается ко мне мужик. построже с ней. Все друзья, ни пуха вам, ни пера.
- К черту, - дружно послали мы его.
Мужик уехал.
- Где ваши вещи? - спросила Ольга.
- Вот, два чемодана и чемоданчик.
- Это всего-то?
- Больше не нажил.
- Давайте я вам помогу.
- Не надо, сам.
На ветку прибыли ОМОН овцы и солдаты. Прикатил в газике Агарлыков. Я попросил Ольгу не выскакивать из вагона, а сам пошел к газику.
- Что происходит, Шарафыч?
- Вам хотят закатить веселые проводы. Там вдоль ветки собираются националисты. Мы прикроем вас со стороны города и чуть оттесним их от дороги. Тебе надо обойти все вагоны и предупредить людей о том, что как только состав тронется, все должны задвинуть двери и захлопнуть форточки. Мало ли какую пакость подбросить могут.
- Хорошо, Шарафыч.
- И еще. Не будьте раззявами в пути. Сколотите комитет, организуйте круглосуточную охрану. Вам еще достанется в пути. Где Максимов?
- Вон там.
- Я к нему.
Я обхожу вагоны, переписываю хозяев и предупреждаю каждого, о возможной провокации. Некоторые нервные сограждане тут же начинают принимать меры, замуровывая себя в глухие клетки на колесах. Наши вагоны все время распихивают, подталкивая к аппарели новые пустые, а из заполненных, формируют состав. Мой вагон затесался где-то по средине. Часа через четыре состав готов. Меня находит Максимов.
- Коля, списки у тебя?
Я протягиваю ему бумагу. Он изучает ее.
- Сто семь семей. 351 человек. Себя-то внес?
- Нет, но я сейчас. Я еще не узнал фамилию моей попутчицы.
- Давай быстро. Я тебя жду.
Я помчался к своему вагону. Рядом с нашими дверями стояло несколько парней и болтало с Ольгой, которая опершись на доску, перекинутую поперек двери, мило улыбалась.
- А ну все по местам, - рявкнул я.
- Ну вот, допрыгались, мой охранник пришел, - весело ухмыльнулась Ольга.
Парни неохотно расходятся.
- Ты что здесь митинг устраиваешь?
- Они сами собрались вокруг меня. Я их не приглашала.
- Не хватало только, чтобы ты их пригласила. Мне нужна твоя фамилия.
Игнатьева Ольга Арсентьевна. Маму тоже давать?
- Давай.
Она диктует фамилию мамы.
- Что делать-то сейчас?
- Карауль шмотки. Из вагона не на шаг.
- Слушаюсь, товарищ начальник.
Я пришел к Максимову и передал последние три фамилии.
- Сейчас привезут питьевые бачки, нужно всем раздать, заполнить здесь водой и предупредить людей, что бы набрали воду во все емкости, через пустыню едем. В Мары нам выдадут уголь, а пока буржуйки пусть топят деревом. Я уже послал парней, разломать вон те два туалета и развалившийся сарай.
- Не рано?
- Нет. Агарлыков просил быстрей уезжать, там в городе, хулиганы уже подожгли несколько домов беженцев и теперь он боится, как бы они не прорвались сюда. Вон уже и тепловоз подходит.
Вместе с тепловозом к аппарели подъехал допотопный грузовик с питьевыми бачками. Все бегут к нему, бачки разбирают и потом несутся к водяному рукаву, который хлещет во все стороны воду, разливая ручейки на путях.
- Иди возьми бачок, - говорит Максимов.
Я подхожу к машине, забираю бачок и набрав воды, подхожу к своему вагону. Ольга по прежнему стоит, облокотившись на доску, и ехидно улыбается.
- Пока, ты ходил где-то, мне уже притащили питьевой бачок с водой.
- Хорошо, будет два.
Я бросаю к ее ногам бачок и вода расплескавшись, заливает ей ноги.
- Поосторожней.
- Стараюсь.
- По вагонам, - стали кричать люди.
Все заметались. С путей стал быстро исчезать народ, только рукав гнал воду на рельсы. На аппарели стоял Агарлыков и махал рукой. Вагон дернулся. Я залез в него и стал задвигать двери.
- Что ты делаешь? Маме будет плохо, ей и так не хватает воздуха.
- Молчи, так надо.
Я захлопываю двери. По вещам, накрытым чехлами, пробираюсь к форточкам и закрываю лючки.
- Иди сюда, - командую Ольге.
Она пробирается к щели форточки, которую я придерживаю на проволоке.
- Теперь смотри.
Состав медленно выползает на центральную ветку железной дороги. Как только мы проехали в пригород, то вдоль полотна увидели бесящуюся толпу народа. Первые глухие удары донеслись до нас. В вагоны летели камни, бутылки, тухлые яйца и помидоры. От куда-то раздалось несколько выстрелов. Забарабанило и по нашим стенкам. Ольга прижалась ко мне и спрятала голову под мышку. Шабаш длился долго. Один камень угодил в форточку и чуть не вырвал ее у меня из рук. Вой и улюлюканье стояли вокруг. Под этот дикий аккомпанемент, мы проехали пригород и я увидел несколько туркменских всадников, которые грозили нам нагайками. Потом пропали и они. Со всех сторон однообразно глядели пески. Теперь все стихло, можно открывать двери.
- Ольга, посмотри маму. Как там она?
Ольга отползла от меня и пошла к маме. Они заговорили. Я протиснулся к двери и отодвинул ее. Состав ожил, кто-то из соседей помахал мне рукой. Мы начали поход на родину.
Ночью остановились в Иолотани.
- Коля, - кричит за дверью Максимов, - выйди сюда.
