Коля вытаскивает из чемодана второй пульт и настраивает его на столе.
- Вы не против, если я буду теперь все время здесь?
- Не против.
Звякнул сигнал. Стрелка управления переместилась в положение 'Стоп машина'.
- Стоп машина, - как эхо командую я.
Затихла вибрация, только гул турбин и генераторов, привычной музыкой разносится в зале. Мои матросы и старшины застыли на своих рабочих местах. Мучительно начало тикать время. Долматов тревожно поглядывает на свои часы и, открыв журнал, зависает над ним ручкой.
Мы сначала не поняли, что произошло. Просто эсминец качнуло и потрескивание и шипение вихрем пронеслось по кораблю. Тут же взвыл счетчик Гейгера и барабанный треск, переходящий в вой, забился в ушах. Коля Долматов, ахнул. Вдруг... корабль резко взмыл носом вверх и начал подниматься, будь-то нас неведомая сила пыталась вышвырнуть к облакам, потом резкий рывок вниз, словно несемся на оборванном лифте и... удар с жутким грохотом, да такой, что мне показалось, нас расплющили о наковальню. Эсминец резко положило на бок. Коля со счетчиком Гейгера улетел под электрощит. Все люди в машинном отсеке, незакрепленные приборы, инструменты и всякие прочие вещи, попадали на палубу и покатились по ней. Я вцепился в стол и почти повис над пропастью, болтая ногами.
'Крен', мы же перевернемся, - стучало в мозгу. Перевалим сорок градусов и все... Словно услышав мой вопль, эсминец стал выпрямляться, резко подскочил и запрыгал покачиваясь во все стороны. Но погас свет и где-то засвистел пар. Я подтянулся за стол, неуверенно встал на ноги и заорал.
- Включить аварийные генераторы...
Где-то что то шуршит, но света нет.
- Где электрики? - ору в темноту.
Вдруг вспыхнули лампочки и вид разорения потряс меня. Мы как после хорошей битвы. Несколько окровавленных фигур пытаются встать, другие уже на своих рабочих местах, но в каком ужасном состоянии. Неподвижные тела троих матросов видны на палубе у генераторов. У левой турбины лопнул отводной коллектор, пар стремительно заполняет помещение.
- Перекрыть первую турбину. Аварийной команде срочно исправить поломки. Вызвать санитаров, проверить команду.
Почему молчит мостик. Я хватаю микрофон.
- Первый, ответьте... Первый...
Динамики подозрительно молчат. Вдруг опять эсминец задергался и... опять мы получили сильнейший удар, от которого несколько человек свалило на решетчатый настил. Корабль медленно отклонился в другую сторону примерно на двадцать градусов. Он продержался так секунд тридцать потом подпрыгнул к верху и закачался.
- Первый, первый... ответьте, - бубню в микрофон.
Вой вырывающего пара прекратился, вокруг аварийной турбины замельтешили фигуры матросов.
- Всем старшинам и матросам, - командую я, - осмотреть основные агрегаты, доложить их состояние.
Послышались отчеты людей, оказывается кроме турбины, у нас сдохли семь новых вентиляторов и вдруг тревожный голос сообщил.
- Первый танк дал трещину, вдоль стенки левого борта. Мазут начал вытекать...
- Старшина Гичков, срочно команду на танк. Посмотрите, что можно сделать. В случае чего, перекачайте часть топлива из поврежденного танка в другие.
Ко мне, как призрак подходит Коля Долматов. Лицо измазано кровью, рубаха порвана и большой кровавый порез виден с левой стороны груди. В руках парня потрескивающий счетчик Гейгера.
- Как фон? - спрашиваю его.
- Чуть повыше, чем был, - шепелявит Коля.
- Что с тобой?
- Зубы. У меня выбиты передние...
- Работать можешь?
Он кивает головой.
- Докладывай мне, если фон изменится.
В машинном отделении стала подниматься температура, сказывается остановка вентиляторов в шахтах. Передо мной возник худощавый матрос.
- Товарищ старший лейтенант, там... вентиляторы поплавились, заменить невозможно, притока и вытяжки не будет.
- Ясно. Иди, раздрай люки, посмотри, что на верхних палубах.
Только откинули люки на верхние палубы, как поток горячего воздуха ворвался в машинное отделение. И тут в раскрытый люк по лесенке стала спускаться, шатающаяся черная фигура. Вид человека ужасен. Красное распухшее лицо, там где глаза белые обводы, волос почти нет, а китель весь обгорелый.
- Сережа, это я.
Человек рухнул на пустующее кресло мичмана Гавриленко.
- Гоша? Что с тобой, Гоша?
- Там... на верху, все... мертвы.
- Что ты говоришь?
- Ягодин, старпом... все..., кто был на мостике... Мостика тоже нет. Все оплавилось, мы потеряли связь...
Коля поднес счетчик к Гоше и тот заверещал будь-то недорезанный.
- Сергей, - не по военному сказал Долматов, - его надо срочно переодеть и вымыть.
Я подозвал оператора с поврежденной турбины.
- Товарищ старшина, капитан-лейтенанта в душевую, вымыть его и выдать новую одежду.
Гошу увели.
У нас появились новые лица. Спустился штурман, кап-два, обычно молчаливый Друян. Вид у него получше чем у Гоши, нет ожогов лица, зато нос залеплен липучкой и следы засохшей крови на половине головы.
- Как у вас дела, товарищ старший лейтенант?
- Стараемся исправить положение.. Поврежден коллектор турбины, один танк и сдохли почти все вентиляторы.
- Мы можем плыть?
- Наверно можем, сейчас запустим турбину и попытаемся провернуть винты.
- Я принял на себя корабль и хочу отвести его на базу. Сейчас справимся с пожарами в носовой части эсминца и можем двигаться. Так как внутренняя связь не работает, пришлю к вам связиста, пусть проложит кабель до верхней палубы. От туда будем по телефону управлять кораблем через вас. Рулевое управление повреждено и судя по всему, его восстановить не возможно, придется управлять эсминцем винтами.
- Я понял, товарищ капитан второго ранга.
- Тогда, давай. Вся надежда на тебя, Сережа.
И этот тоже по неуставному. Друян уходит на верх
Дали пар и запела вторая турбина. Я дал команду провернуть винты и тут судно начало трясти.
- Что это? - ко мне тревожно повернул голову Коля.
- Вал чуть погнут.
Связист, присланный Друяном, подал мне трубку.
- Вас...
- Але..
- Это я, - слышу голос кап-два. - Почему такая вибрация?
- Вал поврежден, видно чуть согнуло при такой встряске.
- Доплыть с таким дефектом можем?
- Можем.
- Тогда, давай разворот на сто восемьдесят. Я тебе буду командовать, когда надо остановится...
В машинном отделении сумасшедшая жара. Дышать почти нечем. Три вентилятора не могут дать притока свежего воздуха. Матросы поснимали робы, голые тела блестят от обильного пота и бедные ребята
