Парнов Еремей
Атлантида в наших мечтах
Еремей Парнов
Атлантида в наших мечтах
'Кто мы? Откуда пришли? Куда идем?'
Есть вечные темы истории, волнующие загадки бытия.
Почти две с половиной тысячи лет длится спор Платона с Аристотелем. И не видно ему конца. Лишь изредка приоткрывается завеса тайны и рука случая подкидывает новые, подчас совершенно ошеломительные аргументы. Именно они, эти новые факты, ставшие подлинной сенсацией сегодняшнего дня, и подвигнули меня возвратиться к далеким истокам, когда впервые упомянуто было самое название Атлантиды.
Великие реки рождаются из скромных, незаметных подчас родников. За двадцать пять веков ожесточенной полемики 'атлантоманов' с 'атлантофобами' было обнародовано около трех миллиардов страниц. Это в сто миллионов раз больше того, что написал сам автор пленительного мифа Платон о погибшей 'в один страшный день и одну роковую ночь' стране. Как остроумно заметил польский астроном Л.Зайдлер, 'вода', содержащаяся в атлантологических писаниях, могла бы покрыть землю такой толщей, что в ней потонули бы все пять существующих ныне материков.
Где только не искали следы потонувшего континента: в Южной Америке, Египте, Греции, на острове Пасхи и даже на Северном полюсе. Гипотезы наслаивались на гипотезы, на зыбкой почве домыслов вырастали эфемерные, не лишенные порой очарования карточные домики. Лишь последнее десятилетие привнесло в атлантологию существенно новые черты. Вместо сомнительных аналогий в древних культурах, вместо необъяснимых совпадений, вместо мифов и превратно истолкованных текстов священных книг все чаще стали привлекаться проверенные данные из области океанологии, климатологии, астрономии, археологии, геологии, вулканологии и прочих наук.
В этом очерке я хочу проанализировать и сопоставить две особо сенсационные гипотезы последних лет. Одна из них, более традиционная, связывает цивилизацию атлантов со средиземноморским островом Санторин, другая, опубликованная несколько лет назад и породившая новую волну яростной полемики, отсылает нас во льды Антарктиды. Таковы крайности атлантологии, таковы ее метания, такова, как принято говорить в науке, степень изученности. Весьма, надо признать, низкая степень. Разброс 'попаданий' на карте полушарий заставляет подозревать, что 'стрельба' все еще ведется вслепую.
Впрочем, не будем спешить с выводами и, поскольку танцевать принято обычно 'от печки', обратимся к основному источнику.
'Выслушай же, Сократ, сказание, хоть и очень странное, но совершенно достоверное, как заявил некогда мудрейший из семи мудрых Солон' - так начинает свое сказание об Атлантиде Платон в диалоге 'Тимэй'.
'Остров Атлантида... Когда-то был больше Ливии и Азии (Малой), теперь осел от землетрясений и оставил по себе непроходимый ил', - говорит он в другом диалоге - 'Критий'.
Принято было считать, что других документов, кроме упомянутых 'Диалогов', нет. В принципе, это почти верно, если не считать свидетельства грека Крантора из Солы, который через сто лет после смерти Платона подтвердил рассказ Солона, 'мудрейшего из семи мудрых'. Но об этом несколько позднее. Тем более, что мнение на сей счет великого Аристотеля представляется куда более весомым. Только на каких весах? Разве не оставил нам творец науки логики крылатую пословицу 'Платон мне друг, но истина мне дороже'? Кто знает, возможно, это было сказано как раз по интересующему нас поводу. Во всяком случае, Аристотель без тени сомнения заявил, что всю историю о потонувшем острове Платон выдумал от начала и до конца, чтобы, говоря по-современному, продемонстрировать на вымышленной модели свои политические и философские взгляды. Фантасты, как мы знаем, пользуются подобным приемом и по сей день.
О том, как дальше развивалась полемика между престарелым философом и его семнадцатилетним учеником, история умалчивает. Отношения между ними были далеко не гладкими, и всю свою жизнь Аристотель испытывал ревность к славе учителя. Да и чисто политически македонянин Аристотель не мог разделять похвал, которые так щедро раздавал Афинам Платон. В цитируемых ниже отрывках 'панафинская' позиция его выражена достаточно ярко. В этой связи трудно не прислушаться к голосам тех исследователей, которые утверждают, что спор между величайшими натурфилософами Эллады шел не столько вокруг Атлантиды, о которой, согласно 'Диалогам', Солону поведали египетские жрецы, сколько вокруг генеральной идеи Платона о руководящей роли Афин в союзе греческих полисов.
Каждый человек, даже самый великий, прежде всего сын своего времени. Посмотрим, например, кого 'поселил' в седьмом круге ада Данте. Говорят ли нам хоть что-нибудь такие имена, как Гвидо Гверро, Теггьячо Альдобранди или Растикуччи? Но для самого Данте поместить этих господ в пекло было куда важнее, чем даже Брута или другого цареубийцу Кассия. Мы же, далекие почитатели гениального флорентийца, едва улавливаем в его грандиозном вневременном творении отголоски чьих-то личных столкновений, эхо распрей между какими-то гвельфами и гибеллинами. Тем более успели заглохнуть в лабиринтах Клио - музы истории, политические страсти двадцатипятивековой давности. Травой забвенья поросла цель, ради которой понадобился Платону миф - скажем пока так: миф об Атлантиде. Остался лишь все более жгучий с течением лет вопрос: быль это или легенда? Предельно обнаженный вопрос.
О том, где находился погибший континент, и о тех, кто хранил о нем память, пусть скажет сам Платон. Других свидетельств, повторяю, нет.
'В Египте, - начал он (речь идет о родственнике и друге Платона Критий, от лица которого ведется рассказ. - Е.П.), - на Дельте, углом которой развертывается течение Нила, есть область, называемая Саисской, а главный город этой области - Саис, откуда был родом и царь Амазис. Жители этого города имеют свою покровительницу богиню, которая по-египетски называется Нейт, а по-эллински, как говорят они, Афина. Они выдают себя за истинных друзей афинян и за родственный им до некоторой степени народ. Прибыв туда, Солон, по его словам, пользовался у жителей большим почетом, а расспрашивая о древностях наиболее сведущих в этом отношении жрецов, нашел, что о таких вещах ни сам он, ни кто другой из эллинов просто сказать ничего не могут. Однажды, желая вызвать их на беседу о древних событиях, Солон принялся рассказывать про греческую старину... Но на это один очень старый жрец сказал: 'О Солон, Солон! Вы, эллины, всегда дети, и старца эллина нет... Все вы юны душой, - промолвил он, - потому что не имеете вы в душе ни одного старого мнения, которое опиралось бы на древнее предание, и ни одного знания, поседевшего от времени. А причиной этому вот что. Многим различным катастрофам подвергались и будут подвергаться люди; величайшие из них случаются от огня и воды, а другие, более скоротечные, - от множества иных причин. Ведь и у вас передается сказание, будто некогда Фаэтон, сын Солнца, пустив колесницу своего отца, но не имея силы направить ее по пути, которого держался отец, поджег все на земле, да в погиб сам, пораженный молниями. Это рассказывается, конечно, в виде мифа, но под ним скрывается та истина, что светила, движущиеся в небе и кругом Земли, уклоняются с пути и через долгие промежутки времени истребляется все находящееся на Земле посредством сильного огня'.
Обратите особое внимание на последнюю фразу. Какая поразительная глубина мысли, опыта и предвидения, какое ясное понимание связей между мифом и знанием! Кстати сказать, многие позднейшие атлантологические гипотезы возьмут на вооружение именно эту идею о светилах, которые уклоняются со своего пути.
Несколько странным выглядит в этой связи высказывание нашего выдающегося атлантолога, ныне покойного Н.Ф.Жирова, что 'Платов не дает никаких указаний или хотя бы ничтожных намеков на то, что Атлантида погибла вследствие космической катастрофы'. Ведь еще до того как было впервые упомянуто название острова, жрец счел нужным изложить свою теорию вселенских катаклизмов! Думается, это не случайно. Служитель богини Нейт тоже строил гипотезу по поводу события случившегося за... девять тысяч лет до его рождения. Иначе его разговор с Солоном трудно истолковать.
'У вас же, - продолжает свой рассказ жрец, - и у других каждый раз, едва лишь упрочится письменность и другие средства, нужные городам, как опять через известное число лет, будто болезнь, низвергся на вас небесный потоп и оставил из вас в живых только неграмотных и неученых; так что вы снова как будто молодеете, не сохраняя в памяти ничего, что происходило в древние времена... Вы помните только об одном земном потопе, тогда как их было несколько...'
И вновь удивительное откровение, которому не было воздано должное! Оно превосходно объясняет тот твердо установленный, но противоречиво толкуемый факт, что легенды о потопе существуют у многих народов, разделенных веками и океанами. В самом деле, о потопе, погубившем, кроме всего прочего, города
