- По поводу холодной воды? Мы уже отнесли письмо мэру. - И, не давая слова сказать, упрекнула: - Кстати, вам тоже пора приобщаться к заботам Совета ветеранов. Вы ведь уже на пенсии? У нас мало мужчин, нам нужны боевые штыки.
Произнеся эту довольно двусмысленную фразу, она с очень сердитым видом уставилась на меня, только в глазах ее, глубоко утонувших в лице, мне казалось, все же посверкивает ироническая искорка. Ой, наверно, лихая была когда-то деваха.
Я, запинаясь, рассказал ей, что произошло.
- Вчера она заходила сюда, - поднимаясь и сразу оглядывая полы, начала Агнесса Федоровна. - Была, была. Мы обсуждали Ирак. А Юля прибиралась, вот только что вышла. Если бы она что подобрала, она бы сказала. Хотя тоже слепошарая.
Вместе с председателем мы обошли комнатку, задевая фикус в кадке и бюст Ленина на шаткой деревянной этажерке, - ключей нигде не было видно. Я вопросительно глянул на дверь во вторую комнату - над ней приколочена картонка с надписью 'МАГАЗИН'.
- Может быть, вчера мама...
- Нет, - сразу оборвала меня Агнесса Федоровна. - Вчера торговли не было.
Она вновь устроилась за своим столом, закурила папиросу 'Беломор' и наморщила лоб.
- Если она здесь выронила ключи, кто же мог подобрать? Да никто. Все уходили на моих глазах.
Но мать выронить могла. Она могла достать платочек, если вдруг заплакала. А из-за того, что пальто у нее новое (Алена подарила и заставила носить), карманы неглубокие и не на том месте, как говорит старуха, она могла неловко шарить в них, и ключи - раз и на пол.
А слезы могли появиться. Из слов председателя я понял: старухи одобрили поведение президента Путина, который не послал в Ирак наших солдат наводить порядок, но пожалели поляков, которых польские власти послали. В Сибири много еще осталось семей с польской родословной, взять ту же Елизавету Васильевну - она в девичестве Цыбульская. И вполне могла наша бабуля в качестве ее верной подруги зарыдать, если Елизавета Васильевна рыдала. Когда мама волнуется и плачет, руки у нее беспорядочно ходят по кармашкам, платочек ищут. Но, осторожно расспросив председателя Совета ветеранов, я понял: о поляках говорили недолго и никто не плакал.
- Может быть, она рассказывала про Казахстан?
- А что в Казахстане? Родня?
- Понимаете... - замялся я.
- Да, там притесняют наших, - тряхнула фиолетовыми буклями председатель и поиграла кулаками на столе. - Этот Назарбаев бай и есть. Что он, что туркменбаши. Их бы в другие времена раскулачили.
Я растерянно кивал. Я-то ожидал услышать от бывшего врача, не рассказывала ли наша мама про то, как ее семью перед войной ссылали, как в голой степи под Акмолинском высадили из грузовиков в самую метель. Но коли председатель не знает, при чем тут Казахстан, значит, речи об этом не было.
Стало быть, разговор вчера здесь велся относительно спокойный. И мать, скорее всего, ключи не здесь выронила.
5
Сойдя с крыльца, я побрел, петляя, мимо недавно посаженных старушками кустов рябины с багряными гроздьями ягод, выскочил на тропу и поспешил в сторону районной больницы, где в пристройке и расположилась с недавней поры церковь.
Я торопился - вскоре должен подъехать с новыми замками Юрий Боголепов. Жена дома, но мне-то надо будет рассчитаться за труды, а у Алены инженер денег не возьмет. Я же ему, на худой конец, могу подарить какую-нибудь видеозапись - Юрий обожает исторические фильмы, недавно переписывал ему 'Ивана Грозного' и 'Броненосца 'Потемкин''.
В местном храме я бывал всего раз - отводил прошлой весной в снежную бурю на Пасху нашу старушку и, собственно, в самое помещение только заглянул. Для молящихся главврач больницы, который, говорят, с той поры, как умерла его жена, сам стал верующим, выделил большую длинную комнату с отдельным входом со двора. Здесь прежде полагали открыть приемный покой для инфекционных больных, но из-за того, что к этому крыльцу в глубине двора вечно мешают подъехать грузовики, бидоны, ящики, отдали площадь под церковную службу.
Службу ведет отец Сергий, Сергей Владимирович, очень еще молодой, как я мельком заметил в первый свой приход, высокий, узкоплечий мужчина. Наша мама не нахвалится им:
- Такой обходительный... грамотный... и все новости знает.
- 'Капитал' прочел? - как-то в шутку спросил я.
Теща насупленно помолчала, потом все же улыбнулась:
- Наверно, читал. Говорят, был секретарем комсомола где-то.
От других людей я слышал, что Сергей Владимирович окончил химфак Томского университета, блестяще владеет английским. Сюда, в новый микрорайон, его сослал местный владыка, архиепископ Никандр, за то, что отец Сергий якобы заигрывает с юными прихожанками, порой позволяет себе смутные, едва ли не еретические речи. А главная причина: когда отец Сергий был его помощником (составителем речей), будто бы похвалялся, что может вписать в речь гундосого владыки что угодно - и тот механически пробубнит, даже если не поймет, потому что неграмотный.
Рассказывают, что последнее обвинение было снято самим Никандром (явно оговорили Сергия конкуренты на должность!), но все-таки пришлось отправить слишком красноречивого и красивого молодого священника создавать новый приход.
И он его создал. Сюда послушать его проповеди заглядывают даже студенты университета. Во всяком случае, когда я поднялся на крыльцо церкви, возле двери курили несколько молодых людей, запах табачного дыма мешался с запахом отгоревших свечей.
- А уже все, - сказали мне парни. - Теперь вечером.
Кивнув, я зашел. Крохотная старушка, похожая на ту, что я видел в Совете ветеранов, брызгая на пол пульверизатором, подметала веничком упавшие белые пульки стеарина. Электрические светильники перед алтарем и царскими вратами были пригашены.
- Мне бы отца Сергия, - тихо, в пустоту храма сказал я.
И тотчас из дальней двери быстро вышел в рясе высокий молодой парень с хилой бородкой, очень румяный, и воззрился на меня нежными, как у женщины, сверкающими глазами.
- Вы ко мне? - Он подошел еще ближе и молча ждал.
- Здравствуйте, отец Сергий, - поклонился я. Чувствуя великую неловкость из-за того, что пришел не вовремя да еще с такой странной просьбой, я представился: историк, живу неподалеку - и в двух словах рассказал о пропаже ключей.
Едва дослушав, священник, кажется, еще более покраснел и напевным, слегка томным голосом обратился к уборщице:
- Юлия, не про эти ли ключи говорила Елизавета?
- Что, нашлись?! - обрадовался я.
- В том-то и дело, что нет, - пояснил мне отец Сергий. - Если бы Мария обронила их здесь, истинно говорю - их тут же передали бы мне. Ах, как жаль! Где же могла их выронить Мария?
Юля, шмыгая носом, в платке и не мужском ли пиджаке, стояла перед нами, опустив глазки, держа в одной руке полынный веник, в другой совок. Но поскольку никаких более указаний не последовало, принялась убирать дальше.
- Я думаю, найдутся, - мягко сказал отец Сергий. - Мы вечером оповестим прихожанок. Они на улице посмотрят.
Неловко простившись, я поспешил домой.
Возможно, и мать уже вернулась с покупками из магазина.
И Юрий Михайлович Боголепов ставит новые замки.
И Елизавета Васильевна, тараща глаза, торопит мастера новыми слухами про банды квартирных воров.
6
Но как ни странно, Юрия еще не было - видимо, не может купить замок необходимого размера. Елизавета Васильевна, оказывается, уже побывала у нас и ушла.
Мать сидела в своей комнатке, спиной к батарее отопления, опустив седую, розоватую кое-где на макушке голову, совершенно удрученная.
Жена мне шепотом рассказала, что видела соседей и вынуждена была известить их о случившемся и что соседи успокоили: у них есть для общей двери схожий замок, они сами его заменят. Только придется
