Значит, были, были такие события.
Более четкие сведения находим у А. Солженицина:
'Расстреливали из пулеметов рабочие толпы на заводских дворах, которые требовали выбора независимых фабрично-заводских комитетов. Я напомню - это был март восемнадцатого года. Сейчас уже редко кто может восстановить в памяти: и подавление Петрoградской забастовки рабочих в 1921 году и Колпинский расстрел двадцать первого года'.>
'Нужен крестовый поход рабочих <выделено нами> против дезорганизаторов и против укрывателей хлеба'.
Значит, регулярной армии уже мало? Наряду с армией были брошены продотряды, составленные из рабочих Москвы и Петрограда. Не в том могло быть дело, что одной армии мало, а в том, чтобы вот именно столкнуть рабочих и крестьян. Это более вероятно. Надо представить себе все это, как приходят к рабочим агитаторы в кожанных куртках и внушают им, что голодают рабочие (и их семьи, детишки) исключительно по вине крестьян прячущих хлеб. Какой ненавистью разгораются сердца рабочих. С какой яростью идут они в продотряды, чтобы насильно отнимать хлеб (а там тоже детишки), и какую ненависть со стороны крестьян вызывали эти насильственные действия.
'Каждая фабрика дает по одному человеку на каждые двадцать пять рабочих: запись изъявивших желание поступить в продовольственную армию производится фабрично-заводским комитетом, который составляет поименный список мобилизованных в двух экземплярах...
Реквезиция хлеба у кулаков - не грабеж, а революционный долг перед рабоче-крестьянскими массами, борющимися за социализм'.
'Сознательным отрядам СНК будет оказывать самую широкую помощь как деньгами, так и оружием'.
Измученные инспирированным голодом и науськанные на мужиков, рабочие действовали с озверением, вызывающим встречное озверение. Не oтставали и проинструктированные соответствующим образом отряды красноармейцев, преимущественно латышских стрелков.
'Мы знаем, что хлеб есть даже в губерниях, окружающих центр. И этот хлеб нужно взять. Отряды красноармейцев уходят из центра с самыми лучшими стремлениями , но иногда, прибыв на места, они поддаются соблазну грабежа и пьянства'.
Это отряды-то красноармейцев? Регулярные воинские части с комиссарами во главе? По-видимому, на пьянство надо было свалить те дикие зверства, которые совершали продотряды тогда в деревне. Дальше, не отказываясь от этого зверства и так и называя его своим именем, Владимир Ильич пытается оправдать его в глазах общественного мнения:
'В этом виновата четырехлетняя бойня, которая посадила людей в oкопы и заставила их, озверев, избивать друг друга. Озверение это наблюдается во всех странах. Пройдут годы пока люди перестанут быть зверями и примут человеческий образ'. <стр. 428>
Но жутью на меня повеяло даже не от этих слов об очевидных зверствах, которые нельзя было не признать даже вождю, а от одного ленинского пунктика из 'Тезисов по текущему моменту'. Это пунктик одиннадцатый.
'В случае, если признаки разложения отрядов будут угрожающе частые, возвращать, то есть сменять 'заболевшие' отряды через месяц на место, откуда они будут отправлены для отчета и 'лечения'.
Понимаете ли вы, мой читатель, что не каждое русское сердце могло все же выдержать, глядя на бесчинства и кровавые зверства, которые прокатились тогда по деревням всей России. Видимо, некоторые люди в продотрядах проникaлись сочувствием к ограбленным и обрекаемым на голод крестьянам. Отряды, в которых заводились такие люди, и считались 'заболевшими'. И отправлялись откуда были посланы, 'для отчета и лечения'. Нетрудно догадаться о методах лечения и о лекарствах, которые их ждали.
Теперь остается сказать главное о продовольственной диктатуре a именно сказать о том, на кого она распространялась. Владимир Ильич все время апеллирует понятиями 'кулаки', 'деревенская буржуазия', но в одном месте он все же проговорился и таким образом поставил все точки над 'i'. Речь пойдет о русском крестьянине, которому никто никогда не отказывал ни в уме, ни в смекалке, ни в живости характера, ни в чувстве собственного достоинства. Это о нем говорил аристократ Пушкин: 'Посмотрите на русских крестьян, разве они похожи на рабов?' Это о русской крестьянке говорит Некрасов: 'Есть женщины в русских селеньях... Посмотрит - рублем подарит... Коня на скаку oстановит, в горящую избу войдет'. Какие же слова нашел о русском крестьянине великий вождь всех трудящихся? Нам важно сейчас и это, но главным образом то, что Владимир Ильич откровенно наконец-то, единственный раз проговорился, против кого была направлена диктатура. Никаких кулаков, никакой деревенской буржуазии, все четко и ясно названо своим именем. ??????
'Легко сказать: хлебная монополия, но надо подумать о том, что все это значит. Это значит, что ни один пуд хлеба, который не надобен хозяйству крестьянина <а кто это решает?>, не надобен для поддержания его семьи и скота, не надобен для посева, - что всякий лишний пуд хлеба должен отбираться в руки государства. Надо, чтобы каждый лишний пуд хлеба был найден и привезен. Откуда взять крестьянину сознание, которого сотни лет отупляли которого грабили <но так еще никогда!>, заколачивали до тупоумия помещики и капиталисты, не давая ему никогда наесться досыта <а вот теперь решили накормить!>, - откуда ему взять сознание того, что такое хлебная монополия; Откуда может взяться у десятков миллионив людей <не в кулаках, значит, дело!>, которых до сих пор питало государство только угнетением, только насилием, только чиновничьим разбоем и грабежом <да все же не бросало против него регулярных продовольственных армий!>, откуда взять понятие того, что такое рабочекрестьянская власть <да уж!>, что хлеб, который является избыточным <и который во всем мире продается> и не перешедшим в руки государства, если он остается в руках владельца, так тот, кто его удерживает, - разбойник, эксплуататор, виновник мучительного голода рабочих Питера и Москвы? Откуда ему знать, когда его до сих пор держали в невежестве, когда в деревне его дело было только продавать хлеб, откуда было ему взять это сознание?!
...Если вы будете называть трудовым крестьянином того, кто сотни пудов хлеба собрал своим трудом и даже без всякого наемного труда, а теперь видит, что может быть, что если он будет держать эти сотни пудов, то он может продать их не по шесть рублей, а дороже, такой крестьянин превращается в эксплуататора, хуже разбойника'.
Вот теперь все по-ленински ясно. Все крестьяне, которые трудом вырастили хлеб и хотели его продавать, а не отдавать бесплатно, - все они разбойники. Не те разбойники, оказывается, кто с оружием в руках пришел в деревню отнимать хлеб, а те разбойники, кто не хочет его бесплатно oтдать.
Но самое страшное во всей этой истории то, что продовольственная диктатура, как бы жестока и бесчеловечна она ни была, все же не являлась самоцелью, но являлась лишь изощренным средством к более обширным целям держать в руках весь хлеб и распределять его по своему усмотрению.
'Потомму что, распределяя его, мы будем господствовать над всеми oбластями труда'. <стр. 449>
Точнее и короче, чем это сказал Ленин, сказать ничего нельзя.
И вот я думаю, ради чего, ради каких конечных целей, ради каких конечных звеньев, если размотать всю цепочку, это все делалось? Большевики завоевали Россию. Сошлемся опять на Ленина.
'Большевикам удалось сравнительно чрезвычайно легко решить задачу завоевания власти как в столице, так и в главных промышленных центрах России. Но в провинции, в отдаленных от центра местах советской власти пришлось выдержать сопротивление, принимавшее военные формы и только теперь, по истечении более чем четырех месяцев со времени октябрьской революции приходящие к концу. В настоящее время задача преодоления и подавления сопротивления в России окончена в своих главных чертах. РОССИЯ ЗАВОЕВАНА БОЛЬШЕВИКАМИ'.
Когда одна страна завоевывает другую, когда и Российская империя завоевывала Среднюю Азию, как там ее не осуждай, ясна была цель которой не скрывали и сами завоеватели. Многие манифесты (или какие там воззвания) так и начинались: 'Стремясь к дальнейшему расширению пределов Российской империи...'.
Итак, когда одна страна завоевывает другую и устанавливает там жестокий оккупационный режим, дабы подавить сопротивление населения и удержать эту завоеванную страну под своей властью, там преследуется хоть и неблаговидная, но понятная цель: присоединить к метрополии завоеванную страну.
