В этот вечер Борис Николаевич не удрал из дому, пил чай с детьми и долго потом ходил по кабинету, все не решаясь идти к Вавочке, пока она 'не отойдет' после недавнего объяснения...
Он несколько раз спрашивал няню, 'как барыня?', и старуха все советовала не ходить - обождать, пока барыня в большом расстройстве чувств, и только около полуночи Авдотья Филипповна пришла в кабинет и сказала:
- Теперь барыня не плачет, ступайте, Борис Николаевич, поговорите. Да только не очень винитесь. Наша сестра этого не любит, - конфиденциально прибавила умная няня.
VII
Тук-тук-тук.
- Кто там?
- Это я, Вавочка, - робко и просительно проговорил Криницын.
- Войдите! - ответил дрогнувший голос Варвары Александровны.
Борис Николаевич вошел в спальню - давно он не заглядывал в эту уютную комнату! - и увидел жену, сидевшую на маленьком диванчике и перебиравшую какие-то старые письма - его письма.
- Что вам угодно? - строго спросила она, укладывая письма в ящик.
- Я, Вавочка, пришел с тобой поговорить и...
- Нам не о чем с вами больше говорить, - презрительно перебила Варвара Александровна.
- Вавочка... Так неужели это серьезно?.. Ты хочешь бросить меня...
- А вы думали, я шутила? - саркастически ухмыльнулась она. - Да и не все ли вам равно?.. Детей вы будете видеть...
- Но, Вавочка... Позволь сказать... объяснить... Выслушай, ради бога...
Чем мягче и нежнее звучал голос Бориса Николаевича, тем надменнее и, казалось, холоднее становился тон Варвары Александровны. Но грудь ее тяжело дышала из-под тонкой ткани капота, губы вздрагивали, рука нервно теребила носовой платок.
- Что можете вы объяснить? А впрочем, говорите, если вам угодно...
И Варвара Александровна пододвинулась вперед и, откинув за плечи распущенные свои волосы, оперлась рукой на маленький рабочий столик у дивана и полуприкрыла глаза. Свет лампы осветил ее побледневшее лицо.
- Можно присесть, Вавочка? - спросил почтительно Борис Николаевич.
- Садитесь, - с холодной вежливостью отвечала она, бросая взгляд на 'этого человека' и снова опуская ресницы.
Муж опустился в низенькое кресло и начал:
- Положим, я виноват перед тобой, Вавочка... очень виноват, хотя и не в том, в чем ты думаешь... Я вел себя скверно... кутил... проводил ночи за картами... постоянно уходил из дому... был к тебе невнимателен...
- Вы были жестоки, - вставила Варвара Александровна.
- Согласен... Но, Вавочка, милая Вавочка, вспомни, отчего все это вышло... Ты слишком... опекала меня, и я... возмутился... Однако поверь мне, я никогда не переставал тебя любить...
- И имели любовницу? - иронически воскликнула Варвара Александровна.
- Я, любовницу?.. Господь с тобою, Вавочка!
- А эту... вашу... Анну Петровну...
- Анну Петровну!?. Клянусь тебе, что между нами ничего не было...
'Лжет!' - подумала Варвара Александровна, но, взглядывая в лицо 'этого человека', в его заблестевшие глаза, которые снова ласкали ее с давно забытой нежностью, Варвара Александровна не стала спорить...
А муж продолжал:
- Мы с этой Анной Петровной, правда, иногда встречались... болтали...
- А теперь?..
- Да ее и нет здесь, Вавочка... Она уехала за границу с каким-то молодым человеком.
- Но другие ваши любовницы?.. - уже мягче спросила жена.
- Никаких никогда у меня не было, Вавочка! - горячо протестовал Борис Николаевич, помня совет умной няни: 'не очень виниться'.
И опять, разумеется, Варвара Александровна, зная мужа, не поверила, но, вся охваченная едва сдерживаемым волнением близкого, столь неожиданного примирения, она снова промолчала, готовая простить ему все...
А Борис Николаевич, не спуская глаз с Вавочки, пикантной, еще хорошенькой своей Вавочки, еще горячей и искренней заговорил, что он всегда любил Вавочку, знал одну только Вавочку в эти двенадцать лет; он пожалел о бедных детях без отца и, увидав, что растроганная Вавочка жадно внимает его речам и, вся заалевшая, с полуоткрытыми устами, смотрит на него нежным прощающим взглядом своих больших влажных глаз, - понял, что теперь можно броситься к ногам Вавочки и получить ее полное помилование, несмотря на все свои вольные и невольные прегрешения.
VIII
На следующий день, поздно проснувшись, Варвара Александровна, бодрая, веселая и счастливая, быстро оделась, заказала обед из самых любимых блюд Бориса Николаевича и послала старушке-матери следующую телеграмму:
'Письмо, которое получите, считайте недействительным. Недоразумение вполне разъяснилось'.
А когда часу во втором к Варваре Александровне приехала та ее приятельница, муж которой все еще оставался 'этим человеком', и, увидав Вавочку веселой, поздравила ее, решив, что она наконец разъезжается с мужем, - Вавочка, немного смутившись, ответила:
- Нет, милая, я долго-долго думала и остаюсь ради детей.
К обеду уже все портреты Бориса Николаевича были возвращены из ссылки и красовались на прежних местах, и 'этому человеку' снова было даровано христианское имя 'Бориса' да еще с прибавлением 'милого'.
ПРИМЕЧАНИЯ
РЕШЕНИЕ
Впервые - в сборнике 'Жертвы', СПб., 1894.
П.Еремин
