- Влюбились...
- Никс!? Едва ли...
- Но как они будут жить?
- Дядя устроит... Заплатит долги Никса ради Меты...
- Не из таких американских дядюшек.
- Никс сам виноват. Не женись!
- И зачем Мета пошла за нищего?
III
Никс волновался... 'Что даст ему женитьба?'
Он прибрал к месту букеты, коробки с конфетами, саки и чехлы с зонтами.
Мета сняла шляпу, посмотрела на себя в зеркало, сняла перчатки и взглянула на свои красивые руки с кольцами на длинных тонких пальцах.
Оба сели рядом.
'О делах еще рано!' - подумал Никс и поцеловал Мету.
Мета приникла к нему. Никс не без сентиментальности гладил ее волосы.
Мета, казалось, предпочла бы более серьезные доказательства счастия Никса. Когда он был женихом, не гладил головы, а целовался.
И, переполненная чувством, она почти умиленно, восторженно прошептала:
- О, как я люблю тебя! И как я горжусь тобой. Никс.
Что Мета, давно желавшая семейных радостей и считавшая флирт одним из приятных видов спорта, была как кошка влюблена в дьявольски красивого блондина, это было естественно и понятно. Но почему она могла гордиться Никсом, - этого не мог понять даже и при всей своей наглости Никс.
Кроме лица и сложения, он никакого повода для гордости не подавал.
Но это ему было приятно, - пусть гордится мужем!
И Мета, на которой он женился с специальной целью, ему очень нравилась. Кроме 'души', у нее была и красота... Двадцать семь, правда, но моложава и свежа. Сложена отлично. Целуется вкусно, - видно, выучилась на флирте. Читает даже журналы. Умеет вести умные разговоры без претензий bas bleu*. Умеет одеваться. Влюблена и влюбится сильнее. С матерью не особенно дружна. Генеральша слишком афиширует своего юнца любовника, невозможного балбеса.
______________
* Синего чулка (франц. фигур. - ученой женщины).
Вот все или почти все, что знает Никс о жене.
Он подумал, что пока еще не может ею гордиться.
Вот когда убедится, что даст пензенское имение...
Никс не сомневался, что оно 'серьезно' и Мета обеспечена... Она не девчонка и не дура, понимает, что порядочным людям жениться нельзя только на влюбленных девушках... И теперь домашний очаг казался Никсу такой прелестью... И Мета так мила в своем проявлении горячего порыва, что Никс как будто и не совсем лживо смягчил свой мягкий голос до влюбленной нежности, когда, крепко сжимая руку Меты в своей, говорил:
- Любимая... Родная... Моя красавица... И как хорошо мы поживем в Крыму... Море... Горы... Тепло... Прогулки... И вместе... вместе...
И Никс прибавил:
- В Москве остановимся. Хочешь, Мета?
- Конечно. Я не была в Москве... Там хорошо?
- Гостиницы недурны. Остановимся в 'Дрездене'. Завтракать в 'Большом Московском'... Обедаем в 'Эрмитаже'... Кормят хорошо... А вечером...
Никс сообразил, что в его словах нет обязательно поэтического настроения. Он говорил с женой почти так, как говорил с легкодоступной женщиной, когда возил такую в Москву дня на три. Он обещал роскошный номер, обеды в 'Эрмитаже' и вечер у Омона.
И Никс понимал, что, во всяком случае, нужна 'поэзия'.
И он сказал:
- Мы будем счастливы, Мета.
- Если ты...
- Что?
- Не разлюбишь скоро...
- Тебя?
И Никс рассмеялся. Он хотел поцеловать Мету, но в двери постучались.
Вошел кондуктор, взял билеты и спросил, когда приготовить постели.
- В Любани. Мне есть хочется. А тебе, Мета?
И ей захотелось есть... Сегодня был поздний завтрак dinatoire*.
______________
* Заменяющий обед (франц.).
Когда они остались одни, Мета серьезно спросила:
- Так не разлюбишь?
- Нет, нет, нет...
- Ты раньше любил, Никс?
- Никого.
- А эти твои дамы...
- Ты слышала?
- Да...
- Ну, так это были увлечения... Мимолетные связи... А теперь... Теперь совсем другое... Понимаешь... Тихий домашний очаг... Уютное гнездо... Красавица, умница жена... Милая!.. Но отчего твой дядя недоволен, что ты вышла за меня замуж?
- Он только собою доволен... И не все ли тебе равно, Никс?.. Мы любим друг друга...
- Это не мешает, Мета, чтобы твой скряга перевел меня к себе и устроил бы лучше, чем в моем министерстве.
- Мама попросит... И я, Никс... Не тревожься!
- Я не тревожусь... Надеюсь, и без дяди мы можем жить порядочно... То, что у меня, да твое пензенское... Прости, Мета, что говорю о такой прозе.
И Никс прибавил 'поэзии' в поцелуе.
Напоминание о 'пензенском' испугало Мету. Она почувствовала себя безмерно виновной перед Никсом и, полная раскаяния, мучилась, что во время флирта с ним как-то мимоходом сказала о 'пензенском'. А мама тоже говорила при Никсе о продаже пензенского... Никса обманули... Он верил... Он не скрывал, что не имеет большого состояния...
И Мета забыла совет матери...
'Никс так любит... Он простит... Надо сию минуту сказать!' мучительно-нетерпеливо подумала Мета и со слезами на глазах трагическим шепотом проговорила:
- Никс... Милый... Хороший... Прости...
И, вероятно, понимая, как вернее получить прощение, Мета крепче целовала Никса в губы.
Никс отвел губы, чтобы удобнее было Мете говорить, а ему слушать. Он в первую минуту не пришел в ужас от того, что рассчитывал узнать. Его мужское самолюбие было оскорблено, и он уже заранее примирялся с Метой.
'Дофлиртилась к двадцати семи летам!' - подумал он.
Снисходительно-насмешливая улыбка скользнула по его губам и, поглаживая склоненную голову Меты, Никс ласково прошептал:
- Не волнуйся, Мета... Рассказывай, родная... что такое?.. Если бы и роман был... Разве я, милая, не люблю тебя...
- И тебе не стыдно, Никс?.. - с нежным упреком промолвила Мета...
Никс продолжал гладить голову.
Внезапно освобождая свою голову, Мета прибавила:
- Что это у тебя за привычка гладить волосы, Никс?..
Никс извинился и просил:
