прекрасна!
— Доктор, асистомия…
— Первый тяжело — потом привыкнешь.
— Я… я…
Поворот ручки. Дверь с глухим стуком отъехала в сторону. Нервный топоток.
4:37
— Извини парень, я не Господь Всемогущий… Нет бессмертия в этом мире. Ты что, улыбаешься?! Ффу — видимо я просто переутомился, надо принять сотку и всё пройдёт. Всё пройдёт…
Тихие шаги и почти неслышное скольжение двери.
Январь
Глава 1. Вечеринка лучших друзей
Впрочем, тусовка была замечательная. Депутаты, бизнесмены и бизнесвумен, и просто красивые женщины. Официанты во фраках цвета морской волны носили подносы с халявой — бутиками с икорочкой, красной и чёрной, стопочки смирновской, бокалы с шампанским и прочие символы хорошей жизни.
Я скромно стоял в уголке и равнодушно озирал веселящийся бомонд. В голове крутились мыслеформы денег на хлеб насущный. Мыслеформы бегали в колесе сансары — от высоких устремлений я низвергался до пустого холодильника. И вращалось колесо и скрипело. Когда в моём поле зрения оказывался поднос с бутербродами я уверенно, даже несколько снисходительно, брал парочку и не спеша, съедал. Желудок был заполнен на треть и вопрос продержаться до конца презентации был острее колик.
— Вы не слышали слоган: От огорченья — поможет печенье, а от отчаянья — Апсара чай, — улыбнувшись как можно радужнее сказал я молодой соблазнительно декольтированной особе. Видимо она и на самом деле ничего не слышала.
Нет неизменимых настроений — просто мало водки. Я заел огорчение бутербродом и опрокинул стопочку. Не так уж всё и плохо, когда хватает водки. На рауте её было море разливное. После 'северного сияния'[3] я был готов лобызаться даже с министром благосостояния.
— Степень развязности прямо пропорциональна градусам в крови, — констатировал я, заметив как г. Мамонов сосисками в перстнях погладил ягодицы известной теледивы.
Я закинул ещё один бутербродик и пофланировал с вечным желанием русского интеллигента: почему так, кого в этом обвинить, и что с ним сделать.
С этим внутренним огнём я подошёл к двум оживлённо беседующим мужам. Один из них был Виктор Боянов, модный писатель. Лицо второго показалось мне знакомым, память выдала кличку — Бакс.
— Не согласен — всё произрастает сугубо для блага человеческого.
Викторов саркастически улыбнулся.
— Благими намерениями сам знаешь, куда дорога вымощена.
— К божьему промыслу это не относится, — буркнул Бакс — Всё — от сознания.
— Оно ещё не есть человек.
— А что в таком случае человек?
Писатель повертел перед лицом оппонента стаканом.
— Не понял?
— Человек есть всего лишь мера всех вещей. Вот как этот стакан. Сей миг он себя почитает весьма важным, — сделал долгий глоток.
— А теперь он пуст. В его тонких стенках отражаешься ты, я, вот он, — палец указал на меня (я как раз думал — почему Бакс, а не рубль?), — Пустота всегда желает быть заполненной. Но разве можно наполнить сосуд без дна?
— Как может пустота желать? Она же себя не осознаёт… — ляпнул я.
— Верно. Вот вы ответьте на такой вопрос.
— Постараюсь, если он не будет слишком заумный.
— Не будет. Если жестянку с водой нагреть, плотно закрыть и охладить, то, что с ней произойдёт?
— Хм. Кажется, сплющится.
— Верно. Достигая состояния безмолвия, сознание сжимается в точку, — пальцы стиснули стакан. — Абсолют.
— Неплохой напиток! — пробормотал я.
Бакс заржал.
— Неплохой, — писатель качнулся, — Давай за знакомство. Виктор.
'Опять нажрусь…, - подумал я. — Надо же было Телегина встретить…
— Гарик.
Минута смеха заменяет сигарету, а косяк заменяет пять минут смеха — всплыло в мозгу. Гарик Рублёв по прозвищу Бакс, пушер,[4] герой рубрики «Криминфо»; доказывал Генке, что марку[5] ему сами менты подбросили.
— Саша, — сказал я.
Мы сняли с очередного подноса по напитку и врастяжку выпили. Иностранка мягко скатилась по пищеводу и приятным теплом отозвалась в желудке.
— Хорошо, — выдохнул Гарик и закинул в неожиданно большой рот пару бутербродов.
— Хорошо — это когда завтра будет плохо! — писатель не спеша, откусил кусочек.
— От такого не будет! — заверил его Бакс.
Градусы ударили мне в голову.
— Господа! Хотите анекдот?
— Господа на шестисотых катаются, а здесь товарищи! — рявкнул Гарик — Валяй!
— Двое геев попались дикарям.
Сидят они в сарае и слышат, как вождь разговаривает с поваром.
— Что сегодня на обед?
— На первое как обычно — враги.
— А на второе? — спрашивает вождь.
— Голубцы.
— Очень смешно! — проходящий мимо субъект в золотистой атласной паре кокетливо поморщился. — Весьма остроумно, молодой человек.
Я пожал плечами. Гарик и Телегин тихо умирали со смеху.
Субъект в костюме окинул меня оценивающим взглядом и промурлыкал.
— Вашему мужественному лицу очень подошла бы кожа. Такой красивый молодой человек…
— Наши влагалища — жопы товарищей? — Бакс дыхнул на субъекта. — Гей, славянин!
Тот испарился.
— Я вот что думаю… — алкоголь кружил пары, — Что человек подобен мыльному пузырю.
— Своеобразная трактовка! — заметил Телегин.
— Вот вы сравнили его со стаканом, а что есть стакан, а что есть мыльный пузырь?
— И что же есть мыльный пузырь? Объясните нам, неразумным.
Бакс понюхал бутерброд и втянул ноздрями воздух. Бусинка икры увлеклась потоком в тёмную пещеру, поросшую волосом. Бакс чихнул.
— Пузырь есть тонкая плёнка вещества, известного как мыло. Мыло же есть продукт реакции…
— Давайте не будем зарываться в технологии.
Телегин чиркнул себе по горлу.
— Хорошо. Так что мы имеем? Мы имеем выдох, который наполняет пузырь. От силы выдоха зависит
