величина, а от качества раствора — долговечность.
— Ещё и от качества первого. Я где-то читал про пузырь, наполненный водородом. Так он уже несколько лет живёт, правда под колпаком… Апчхи!
— Будь здоров!
— Всегда готов!
— И тем самым имеем — М.П., как субъект, существует благодаря воздуху, который распирает и оболочку, его сдерживающую. Плёнка отражает мир и реагирует на изменения в нём. Когда оболочка лопается, воздух выдоха освобождается.
— Тогда должен быть тот, кто наполняет!
— Конечно. Бог.
— Пока дышу — надеюсь, — процитировал Бакс.
— За это стоит выпить! — провозгласил Телегин.
Мы выпили.
— 'Если ты совсем продрог, то поможет крепкий грог!'
— Твоё?
— Приходится крутиться… — вздохнул я.
— Времена такие — блудославия блудословием. — мрачно изрёк писатель, — Сам то кто, журналюга, небось?
— Увы, каюсь — он самый. Впрочем, сейчас свобода печати.
— Свобода выбора — свобода воли. Остальное туфта.
— Давайте ещё дёрнем! — Бакс вытянул из внутреннего кармана пиджака серебряную фляжку. — Вот говорят — скоро конец света наступит…
— Чушь собачья! Дух всегда борется с душонкой. Так что господа конца света не будет, нет смысла друг друга мордовать…
— Как ты там, Бояша, писал — Каждый субъект считает, что его субъективность объективнее субъективности другого?
Я тоже внёс посильную лепту.
— Учёных тьма, а где же свет?
— В смысле 'единственно верный путь' — путь пронзающего копья, летящей стрелы или рассекающего меча?
Я кивнул.
— Знание… — знание могильного червя! Мир — живой и, значит, все эти пути дают знание лишь о трупе.
— Прозит! Водка выдыхается!
— Если смерть полезна духу, она так же оправданна, — как жизнь, будем.
Я посмотрел в рюмку. И увидел всё снова. Так ярко, словно это произошло вчера…
…сорвался и не заметил как. Только очухался лёжа на прогретой майским солнцем жести. Попробовал шевельнуться и сразу сполз чуточку вниз. Тогда я стал смотреть в небо — кристально-голубое, с редкими завитками облаков. За краем крыши меня ожидала булыжная мостовая. И ни одного шанса остаться в живых после встречи с нею. И от осознания этого факта стало так пронзительно, так пусто в душе. Нет, я не жалел о короткой пролетевшей жизни, не боялся последнего касания. Я видел снующих, как муравьи, людей, проползающие поезда, слышал трепет юной листвы, и ничто меня не взволновало. Я снова взглянул на небо и подумал — Какое чистое… Сегодня хорошая погода. И тут боковым зрением заметил нечто, что повергло меня в трепет. Я медленно повернул голову. На принятие решения ушла треть секунды — я упёрся пятками, зацепился левым рукавом за край тонкой полоски и перевернулся на живот. Схватиться за конёк и взобраться на него — последние штрихи. Потом я долго сидел, прислонившись спиной к печной трубе и слушал симфонию города…
— Гарри, кажется, нашего друга развезло.
— Ноу проблем! Санёк, пошли.
Бакс взял меня под локоть, и мы прошествовали на стоянку.
— Тебе куда?
— В Пурчик…
— О, кей.
Он включил радио. Салон наполнился скрежетом гитар.
— Отличная группа. 'Новый свет' называется, жаль распалась. Лидер…
Звуки перемешались, и этот муторный коктейль напрочь затопил полусонные мысли, ум увяз в этой тине по самое не могу. Из тины кое-как выбралась мысля, держащая лозунг: 'Если жизнь не так идёт, ляг поспи и всё пройдёт'. Потом настала тишина.
Очухался я с ощущением натираемых ушей.
— А?! За что?!
— Приехали.
Я открыл дверцу.
— Спасибо.
— Не за что.
'Мерс' взвизгнул шинами и исчез за углом. Я потёр начинающие гудеть виски и решил сначала проспаться, а потом уже где-нибудь похмелиться.
Глава 2. Золотое детство
— А ты кем будешь?
Лёва задумался.
— Я? А этим, э, как его — грызли. Медведь такой.
— И я медведём хочу!
— Так нечестно!
— А я буду белым медведём, вот!
Я выволок из-под кровати громадную кастрюлю с мукой. Через пару минут я уже был белее мельника.
— Ух, ты! Я тоже хочу быть белым медведем, можно?
Я проявил великодушие и даже разрешил ему устроить в кастрюле берлогу.
Появление сестры мы оба встретили дружным рычанием. Она взвизгнула и мгновенно захлопнула дверь. Ещё не стих звук дерева по дереву, как в комнату вбежала мать. А через некоторое время ворвался как гризли Лёвин папа. Дальнейшее было уже не так весело — мне пришлось подметать полы, а Лёву повёли, крепко держа за руку, вниз. Я смотрел ему вслед и сгорал от зависти — мохеровый костюмчик идеально походил на медвежью шубу. За Лёвушкой к тому же оставались настоящие белые следы. Я тихо вздохнул и продолжил работать веником — очень хотелось 'Ну, погоди!' посмотреть. Вдруг веник зазвенел. Комната стала расплываться…
Всё проходит. И сновидение тоже. Надо глянуть в соннике — к чему… Правда, сначала его надо приобрести.
Глава 3. Сон в руку
Голову нещадно ломило.
— Чёрт, а говорят — от «Абсолюта» поха не бывает!
Я прочесал ближайшую окрестность в поисках кафе или аборигенов. Как назло ничего и никого.
Когда я уже решил возвращаться в редакцию, вдали показался чёткий силуэт — мешковатые штаны,
