Злость вернулась к ней, смешанная с мучительной болью и грузом того, чего она не желала знать. Но ей уже было известно, что произошло на самом деле. И как бы отчаянно она ни старалась скрыть от себя правду, это не поможет.
Гордость заставила ее высоко поднять голову и сквозь зубы произнести:
– Ну ладно, Джессика сама нашла тебя. А чего ты ждал? Разумеется, ты ее интересуешь.
И конечно, ей хотелось бы узнать… – Голос Лейси сорвался, и ей пришлось замолчать. Только не смотреть на него, только не позволить ему увидеть свою слабость! Ей нужно продолжать, нужно доказать ему, что поступок Джессики не кажется ей предательством по отношению к ней самой… к их любви. Что она достаточно зрелый человек, чтобы все принять и все понять.
Лейси лихорадочно подыскивала нужные, спасительные слова, и вдруг – о чудо! – ей показалось, что она нашла их, и тогда она бросила ему в лицо:
– Тебе ли не понять ее чувства? Ведь и ты хотел найти отца… узнать его поближе. Ты не можешь винить за это Джессику.
–
То, как он сделал ударение на слове «ее», печаль в его голосе… Лейси насторожилась.
– Что ты пытаешься этим сказать? – вспыхнула она. – Что ты винишь меня? Что мне не следовало рожать ребенка? Так тут не обошлось и без твоего участия – или эта маленькая подробность вылетела у тебя из головы?
– Лейси, успокойся. Я пришел не ссориться с тобой, – устало прервал он. – Послушай, может, мы присядем и обсудим все разумно?
– Так, как мы обсуждали твое заявление о нашем разводе? – никак не могла успокоиться Лейси. – Ты вообще невероятно разумный человек, верно, Льюис? Тебе так здорово удается разложить все по полочкам, по ящичкам, закрыть на ключ – и убрать с глаз долой то, что тебе больше не требуется. Насколько я могу судить, нам с тобой обсуждать нечего. Когда ты появился здесь, чтобы рассказать мне… чтобы спросить меня о Джессике, ты обещал, что не станешь обращаться к ней как к дочери, не будешь становиться между нами.
– А что мне, по-твоему, было делать, Лейси? Она же сама нашла меня. Неужели я должен был оттолкнуть ее?
Голос его был спокойным и негромким, но в нем слышалась мука.
Эта мука заставила Лейси замолчать. Она же не подросток, очертя голову бросающийся в водоворот душевных страстей. Она взрослая женщина, способная понять, что на свете нет однозначных ответов на все вопросы, что невозможно все поступки разделить на правильные и неправильные.
Слезы опять заволокли ей глаза, гнев оставил ее, уступив место слабости и незащищенности.
– Я просто не знал, что Джессика уже рассказала тебе. Я пришел, чтобы… – начал было Льюис.
– Сообщить, что произошло. Похвастаться… – Она даже не пыталась скрыть боль и укор, прозвучавшие в этих словах.
– Это нечестно. И это неправда, – тут же прервал ее Льюис. – Да разве я когда-нибудь…
– Обижал меня? – Бледная улыбка скользнула по губам Лейси. – Я что, действительно должна отвечать на этот вопрос?
– Лейси, успокойся. Я ведь просто хотел поговорить с тобой… поискать путь…
– Какой путь? Как нам поделить Джессику? Для этого она уже слишком взрослая, Льюис. Я не могу запретить ей видеться с тобой… да если бы и могла… – Она бросила на него взгляд. – Ты что же, думаешь, я
– Она моя дочь, – хрипло напомнил Льюис.
– Она твоя дочь уже девятнадцать лет.
Он поморщился, темный румянец загорелся на скулах. Лейси была несправедлива, и понимала это, но не могла себе позволить сейчас поддаться состраданию.
– Ты говорил мне, что, по-твоему, ей стоит подумать о стерилизации, – в свою очередь напомнила она.
Он посмотрел на нее. Взгляд потрясенных глаз стал жестким.
– И ты считаешь, что именно для этого…
– Ты ее поощряешь… хочешь, чтобы она поверила в искренность ваших отношений. Да, я так считаю.
Наступила долгая пауза, во время которой выражение его глаз и сбивало Лейси с толку, и ранило. Льюис смотрел на нее так, как будто это она собирается причинить Джессике зло, а ведь на самом деле…
– Даю слово, что хотел только узнать ее поближе и сам немного раскрыться перед ней. Она же не ребенок, Лейси, как ты абсолютно верно заметила. Она молодая женщина. Уж не думаешь ли ты, что мои слова – какими бы убедительными они ни были – заставят ее изменить собственное мнение по такому важному для нее вопросу? Тем более что ей достаточно посмотреть на тебя, свою мать, чтобы увидеть, сколько радости и счастья приносит материнство. Неужели же в тебе так мало веры в нее и в то, как ты ее воспитала?
Теперь несправедлив был он – и тоже понимал это. Лейси покачала головой.
– Как правило, нет. Она очень
– Так, как ты?
Лейси еще сильнее прикусила губу и кивнула.
– Если она все-таки решит, что не хочет иметь детей из-за возможного риска, – я не стану ее разубеждать. Но я должна быть уверена, что это действительно то, чего она хочет. Сейчас, я думаю, она еще слишком юна – невзирая на зрелость ее характера, – чтобы принимать подобное решение.
Наступила еще одна долгая пауза, а потом Льюис медленно произнес:
– Согласен.
Он взглянул на нее, и Лейси увидела его затравленный, полный горечи взгляд. Откуда эта горечь? – подумала она. Может быть, встреча с Джессикой всколыхнула в нем мечты о других детях… дочерях… от той женщины, которую он полюбил?
Слезинки снова стали собираться в уголках ее глаз, и Лейси поспешно сморгнула их.
Льюис выглядел усталым, опустошенным, как будто им владели те же чувства, что терзали и ее душу. Он как будто мечтал об одном – сесть где-нибудь в тишине, закрыть глаза и забыть о тяжести, придавившей его плечи, боли, сжимавшей его сердце.
Какое-то мгновение Лейси колебалась, охваченная желанием дотронуться до него, приголубить, пожалеть, как она это делала с больными детьми. Но потом она вспомнила прошлое, свои страдания и все те причины, по которым ей нужно держаться от него подальше.
Она бросила взгляд на свою испачканную одежду, подчеркнуто перевела глаза на Льюиса и быстро проговорила:
– Ну что ж, ты сказал все, что хотел, Льюис, а теперь мне пора. Сам видишь, я очень занята.
– Ожидаешь поклонника, не так ли? – отрывисто бросил он.
Она обернулась, уставилась на него круглыми глазами и выпалила:
– Какого такого поклонника?
– Джессика, похоже, считает, что Иэн Хэнсон в восторге от тебя. – Льюис произнес это небрежным, почти насмешливым тоном, вызвав краску гнева на ее лице и заставив ее яростно сжать кулаки.
