— Это действительно так?
Он многозначительно глянул на меня:
— Почти так.
Я вернулся в палату, чтобы попрощаться с Ольгой.
Выйдя от нее, продолжил размышления.
Объявляться в шахматном клубе было нежелательно. Один из постоянных посетителей его — Гапеев, одержимый преферансист, которого все держат за простачка. Не раз, разглядывая наивное, лоховитое выражение на его лице, я изумлялся: как можно верить слухам о том, что он подполковник КГБ? Именно из- за слухов всегда наблюдал за ним с любопытством.
Немолодой, с коротким ежиком, подбородком с ямочкой, мужик. Держится простофилей. Тужится над простейшими раскладами. Когда начинаешь объяснять, хлопает ресницами, как пацан.
Раньше я слухам не верил. Считал, что если бы они были правдой, то за все эти годы кагэбэшник хоть как-то должен был проколоться. Хоть мельком проявить либо свою толковость, либо раздражение чужой тупостью. Не прокололся ни разу.
С некоторых пор сомнения в том, что слухи достоверны, отпали. Когда с Одессе обнаружился нефтяной магнат, замышлявший смыться за границу и подставивший аферистам, клюнувшим на наживку, двойника, просчитал нефтяника один Гапеев. И сам же взял его.
После этой, досадной для нас и удачной для него, операции пополз добавочный слух: Гапеев получил звание полковника.
Лично я в этом не сомневался.
Казалось бы, такой экземпляр в нашей среде — опасен… Но Гапеева не опасались. Среди картежников он был своим. Никогда никого не подставил. Искренне болел игрой. Всем был известен случай, когда он проиграл аэропортовским больше ста тысяч. И заплатил.
У меня этот тихоня, знающий свое дело, не размахивающий по поводу и без повода удостоверением, вызывал симпатию. Особенно после истории с нефтедобытчиком. Но сейчас попадаться Гапееву на глаза, рисковать, не имел права. Береженого бог бережет. Я ехал на Молдаванку.
Во дворе, в котором гигантской собачьей будкой располагалась Котина обитель, кипела жизнь. Мелюзга-детвора гоняла на трехколесных велосипедах. Две толстенные тети, одна растрепанная в тельняшке, другая в халате и в бигуди, полоскали у колонки и развешивали постиранное белье. Несколько разнокалиберных мужчин, обступив «Запорожец» с торчащими из-под него ногами, наперебой давали советы мастеру. Не меньше дюжины кошек, захватив господствующие высоты двора, лениво следили за всеми. Пахло вареньем, соляркой и пережаренными кабачками.
В таких дворах жильцы просто не могут не знать друг о друге все.
Я, издали заметив, что вложенная Константином Моисеевичем записка на месте, направился к прачкам, Спросил у полосатой:
— Котя не сказал, когда будет?
— А вы кто ему? — спросила та.
— Я с телевидения. Хочу взять интервью.
— У Коти?
— Он, между прочим, ветеран.
— Ой, не смешите меня, — сказала она и поделилась с соседкой: — Ты слышала: наш Котя таки ветеран. — Но этого ей показалось мало. Крикнула автолюбителям: — Котя — ветеран.
Я не стал ждать окончания бурной реакции аборигенов на новость. Поинтересовался:
— Где его можно найти?
— Можете почитать в дверях; ваш ветеран поехал на съезд.
— Читал. Он уехал вечером?
— Вечером его драндулет был на месте.
— У Коти машина? — удивился я.
— Я знаю? «Москвич» — это машина?
Никогда бы не подумал, что Котя — автомобилист. Марка машины объясняла, почему он не пользовался ею на работе.
— У него есть родственники?
— Конечно. Как человек может быть без родственников?
— Адрес их не знаете?
— Кто знает Ленькин адрес? — громко спросила у всех собеседница.
Никто не знал.
— Кто у нас Леня? — спросил я.
— Брат.
— Он работает?
— Ленька? Конечно, работает. Не то что ваш Котя.
— Где?
— Я знаю где? Котя говорит: егерем. Но разве Коте можно верить?
— Больше у него никого нет? — спросил я.
— Слава богу, нет, — ответила она. И добавила: — Ленька недавно был.
— Когда?
— Час назад.
— Не сказал, что вернется?
— Я знаю… — тон ее ответа был риторический. — Почитайте, может, там написано.
Конечно, с этого следовало начать. Дивясь своей бестолковости, я вошел в палисадник. Извлек листок. Ниже Котиного сообщения столь же коряво было начеркано другим цветом: «Был Ленчик. Уехал назад».
Я повертел бумагу, сложив, вернул ее в щель. Вышел из дворика. Закрывая за собой калитку, обнаружил на столбике кнопку звонка и рядом с ней табличку. Такую, какими облепливают двери коммунальных квартир. Табличка уведомляла: «Инвалид труда Гишвалинер К. М.». Не густо и не слишком достоверно.
Я пошел со двора. Выйдя на Мясоедовскую, остановился в растерянности. Что теперь? Нитей не было. Никаких. Если не считать брата Ленчика, возможно, работающего егерем, и фамилии Коти, которая ничего не давала.
Мошенник вполне мог рвануть к брату. На кого он еще может рассчитывать в своем положении? Но заниматься поисками сельского родственника Коти показалось бесполезной тратой сил. Милиция эту версию, конечно, проработает. Ей она будет по зубам.
Я замер. Почему только ей? Я знаю фамилию, имя и примерный возраст. Есть же справочное.
В связи с тем, что запрос будет не по городу, а по области, проблема может и не решиться. Но нить и впрямь единственная. Как ею не дорожить?
Вспомнил, что ближайшее справочное — на вокзале. Был уверен, что граждан с фамилией Гишвалинер в окрестностях Одессы не так уж много. Тем более Леонидов Моисеевичей предпенсионного возраста.
После долгих разводов в виде комплиментов, уговоров и, наконец, мелкой взятки дамочка в окошке взялась выполнить заказ. И ей пришлось долго ругливо беседовать по телефону, прежде чем она обрадовала меня известием: с полчаса могу погулять.
Все это время я просидел в ближайшем сквере. Опасался мозолить глаза вокзальному патрулю. Хотя, по моим подсчетам, разыскивать меня еще не начали. Во всяком случае, по ориентировке.
Когда вернулся к окошку, всезнающая дама убористым почерком дописывала лист адресами пожилых Леонидов Моисеевичей Гишвалинеров, обитающих в Одесской области.
Я обнаружил это через стекло. И тут же затосковал. Нить. на которую я рассчитывал, оказалась слишком узловатой. Разыскать узел, нужный мне, не представлялось реальным.
Наконец список лежал в окошке. Я без энтузиазма взял его. Обреченно пробежал глазами. Дамочка притомилась каждый раз писать слово: «Одесса», в этой графе ставила прочерки. Все тезки проживали в городе. Все, кроме одного. Самой нижней в списке была запись: «с. Красное, д. 10». В селе Красном, по-
