после пересечения границы Москвы доставил нас к подъезду одного из старых домов на Рождественском бульваре. Нас разместили в двух великолепных квартирах. Яше с Джеймсом досталась трех-, а нам с Олегом двухкомнатная, но мы не в обиде. Сейчас я сижу в высоком кожаном кресле за старинным дубовым секретером и пишу эти строки.
Несколько слов о наших планах. В дороге мы с Яшей довольно подробно обсудили маршрут поездки. К сожалению, мое предложение — ехать в Москву через Печоры, посетить Псково-Печерский монастырь, затем Святогорский монастырь в Пушкинских Горах, далее познакомиться с архитектурой и ходом реставрационных работ в Ново-Иерусалимском монастыре — не прошло, так как у Яши на девять часов вечера была запланирована деловая встреча в ресторане Прага. Пришлось гнать кратчайшим путем, без всяких экскурсий, через Нарву. Но зато он довольно благосклонно отнесся к идее завтра, по пути из Москвы, завернуть в Сергиев Посад, побродить по Троице-Сергиевой лавре, познакомиться с архитектурой и укладом жизни монастыря, побеседовать с монахами. В Ярославле запланировали осмотреть Толгский монастырь, а на ночь остановиться в Рыбинске, где Яша намеревался встретиться с руководством акционерного общества «Рыбинские моторы». От Рыбинска в Мелешки можно добраться часов за восемь, если дороги позволят.
Помимо обсуждения маршрута разговор зашел о различиях между православием, католицизмом и протестантизмом.
Я с равным почтением отношусь ко всем трем ветвям Христианства, поскольку в основе каждой из них заложено Евангелие, все они имеют общие цели и хоть и разные по внешним проявлениям, но чрезвычайно близкие по внутреннему содержанию средства для их достижения.
Яша, увы, не разбирая внутреннего смысла церковных обрядов, их связи с исторически сложившимися особенностями церковной жизни, усвоил лишь внешние различия, тут же растолковав их в полном соответствии с иерархическим видением мира.
Православие он назвал самой главной религий всех времен и народов. Православные храмы самые пышные и изнутри и снаружи, в них находится больше всевозможной утвари, предметов культа. Верующие могут поклоняться не только Богу и Святым угодникам, но и иконам, которые каждый может лицезреть своими глазами. Патриарх в православной церкви — живой и одушевленный образ Христа, в словах и делах выражающий истину!
Католицизм он поставил на второе место, потому что там и внешней позолоты меньше, и Папа Римский — не живой образ Христа, а всего лишь Его наместник на Земле.
Протестантизм, с его «бедными» храмами, с отсутствием какого-либо Иерарха, близкого по чину к Спасителю и вообще отрицанием института священства (человеку не нужны посредники для общения с Богом!), оказался на третьем месте.
Я думал Яша шутит, распределяя религии по рангам, но он не шутил. Он не мог причислить себя к разряду верующих без того, чтобы не быть убежденным, что та вера, которую он принимает, самая главная. У него была удивительная способность — все расставлять по ранжирам и, если оказывалось, что Яша, по каким-то своим качествам, не дотягивает до верхнего ранжира, то он немедленно стремился исправить это положение.
Оставшуюся, и причем большую, часть дороги не он слушал информацию, собранную мной в соответствии с принятым перед поездкой соглашением, а я вынужден был слушать его рассуждения об особой роли православия, как выразителя души русского народа, о нашей Богоизбранности, мессианстве…
— Яша, — попытался я вначале приостановить его патриотический порыв, автокефальная[4]) православная церковь имеется не только в России, и не только у славянских народов. После России автокефалию получили и Грузинская, и Румынская церкви. У каждой есть свой патриарх…
— Но — после! — перебил он меня. — После России!
— Яша, — пробовал я перейти на милый его сердцу язык цифр, — Задолго до появления Русской православной церкви существовали четыре взаимно независимых патриархата: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Московский патриархат получил автокефалию в 1589 году. Он стал пятым…
— Пятое место было раньше, — безапелляционно парировал Яша мои возражения. — Сам говорил, что русская православная церковь самая большая из православных церквей, а значит самая сильная, самая главная, и давно перешла на первое место!
Я понял, что его не переубедить. От меня он слышит только то, что хочет услышать, что можно интерпретировать в пользу уже сложившихся убеждений. Остальное — проскакивает мимо ушей. Трудно спорить с человеком, который мыслит только иерархически, не признавая даже за разноплановыми явлениями возможность несопоставимости или равнозначности.
Яша вернулся с деловой встречи в ресторане Прага лишь под утро и сразу завалился спать. Проснулся он далеко за полдень, поэтому из Москвы мы выехали поздно. В Сергиев Посад приехали в пять часов вечера.
На широкой площади перед главными воротами монастыря тут и там раскинули свои товары бизнесмены-лоточники, предлагая туристам и паломникам различные сувениры, иконы, открытки с видами монастырских построек, цветные буклеты…
Внутри монастыря, за его высокими стенами, народу еще больше. Здесь каждый камень дышит историей государства Российского, историей Русской православной церкви. Блеск и великолепие архитектурных шедевров соперничает с блеском и великолепием внутреннего убранства храмов. К ряду хозяйственных построек, монастырским кельям и корпусу семинарии доступ любопытствующих ограничен. Яша решил, что нас этот запрет не касается. Под его руководством мы довольно благополучно миновали ряд запретных зон, но на подступах к семинарии нас очень вежливо остановил один монах и попросил вернуться назад, присоединиться к толпе более дисциплинированных туристов и паломников. Яша в попытках пролезть туда, где позволено быть только избранным, принялся врать, что у него есть сын, который якобы жаждет поступить в семинарию. Он, Яша, как отец, хотел бы для себя уяснить — чему там могут научить сына? Каким человеком, с какими знаниями вернется сын домой? Вряд ли монах поверил Яшиному красноречию, но обратно не погнал. Предложил присесть на лавочку и подождать, а минут через пять привел к нам мальчика-семинариста и попросил его рассказать нам о задачах семинарского и монастырского образования.
Я не знаю, все ли семинаристы такие умные, каким оказался тот мальчик, но его, а, скорее всего, его учителей, мысли и рассуждения о видах и задачах образования показались мне настолько интересными, что я конспективно, что сумел запомнить, записал их как информацию для дальнейших размышлений.
О задачах образования.
Образование условно можно разделить на три вида.
Первый вид — светское образование. Человек учится читать, писать; развивает свой ум; приобретает знания из географии, алгебры, физики и т. п. Такое образование ничего не говорит человеку о путях к совершенству и тем более не дает ему знаний, как идти по этим путям. Оно нейтрально по отношению к добру и злу. Развитый ум и светские знания можно с успехом использовать для более изощренного удовлетворения своих страстей, что и наблюдаем мы очень часто в современном мире.
Второй вид — внешнее нравственное, религиозное образование.
Человек изучает различные системы философии, психологии и нравственности; Святые Писания, творения Отцев церкви, богословие… Но изучает все эти предметы поверхностно, одной памятью, то есть — внешне. Такое образование дает человеку внешнее абстрактное знание о том, что есть добро и зло, но так же, как и первый вид образования, не учит его идти по пути достижения совершенства.
Третий вид — образование внутреннее, духовное. Религиозные и нравственные истины постигаются не умом и памятью, а сердцем человека. Человеку дается возможность ощутить их опытным путем. Духовное образование, направленное к сердцу, позволяет ему очиститься от всего мрачного, унылого,
