Черное зеркало

Жан Рэй Черное зеркало Рассказ

Уже в который раз мистер Торндайк, хозяин публичной библиотеки в квартале Степл-инн, поглядывал со своего места на причудливые дома с деревянным фасадом, стоящие напротив его окна.

В читальном зале, где на столах из черного дерева громоздились книги, не было ни души, и он не мог уже в который раз кому-нибудь рассказать, что чрезвычайно ценит тюдоровский стиль этих построек, что только они одни и сохранились при пожарах и потрясениях, пережитых Сити начиная с XV века.

Ни души…

Вообще-то это было не совсем так, но единственный посетитель, лениво перелистывавший засаленные и лоснящиеся тома, для библиотекаря в счет не шел.

Доктор Бакстер-Браун был простым квартальным лекарем; он жил на Черч-стрит, занимая две комнаты в одном из высоких тусклых домов в окрестностях Клиссолд-парка, не имел у себя ни библиотеки, ни лаборатории, а немногочисленных пациентов принимал в убогой гостиной с черными креслами, набитыми конским волосом. Два раза в неделю он тащился через всю столицу до Холборна, в пыльную читальню Торндайка; там он просиживал час или два и в итоге уходил с какой-нибудь книжкой под шестипенсовый залог.

На улице моросило, а стол его находился в самом темном углу библиотеки. Но мистер Торндайк и не думал зажечь одну из ламп с зеленым абажуром ради такого небогатого посетителя.

Бакстер-Браун, не читая, шелестел толстыми страницами «Истории Англии», а под этот том исподволь подсунул какую-то тоненькую книжицу, усыпанную ржавыми пятнышками и источенную бумажным жучком.

Тут вошла мисс Боуз, и мистер Торндайк почтительно поклонился ей. Мало того что она брала в библиотеке дорогие и редкие издания, она еще и любила поболтать с хозяином, что всякий раз давало ему случай выказать свои познания в истории.

— Прошлый раз, когда я имел честь и удовольствие видеть вас в моем скромном доме, мисс Боуз, мы с вами говорили о Рене, о том, как он отстроил после пожара 1666 года Гилдхолл* <*Гилдхолл — здание ратуши лондонского Сити. (Здесь и далее — прим. перев.)>…

Бакстер-Браун встал; тонкую брошюрку он незаметно сунул в карман пальто, а в руке держал какой-то роман недавнего издания.

— Благодарю вас, сударь, до свидания, сударь, — сухо произнес библиотекарь, держа двумя пальцами протянутую лекарем монету.

Приземистый силуэт доктора растаял в повисшей над Холборном измороси.

— Если так работать, не больно-то будешь сыт, — проворчал ему вслед мистер Торндайк.

После чего, вновь заулыбавшись, он продолжил свою лекцию для постоянной клиентки:

— Следует, впрочем, признать, что башни, пристроенные Реном к Вестминстерскому аббатству, плохо гармонируют с его величием…

На углу Холборна, ожидая автобуса среди терпеливо-угрюмой, до нитки промокшей толпы, Бакстер- Браун придерживал рукой оттопыренный карман своего пальто, как будто в нем заключался бумажник, полный денег. Между тем лежал там всего-навсего старый альманах Уоррена за 1857 год, до сих пор лишь чудом не угодивший в кухонную печь мистера Торндайка или же в руки еврея-старьевщика Паанса, который дважды в год скупал у него на вес книги, непригодные более для выдачи.

Когда Бакстер-Браун вернулся домой, было уже поздно; в подъезде он столкнулся со своей хозяйкой миссис Скиннер; та недовольно фыркнула и не ответила на его приветствие.

— Надо бы как-нибудь внести ей хотя бы часть платы, — уныло пробормотал лекарь, поднимаясь к себе на четвертый этаж по лестнице, застланной протертым до самой основы ковриком.

Огонь в камине не горел, а из газового рожка с истрепанным асбестовым экраном шел лишь скудный свет.

Бакстер-Браун положил альманах Уоррена на свой скверно навощенный круглый стол, рядом с сильно початой бутылью виски и липкой от слюны курительной трубкой; затем тщательно проверил, хорошо ли заперта дверь, заткнул скважину замка бумажным катышком и аккуратно прикрыл окно зеленой хлопчатой шторой.

— Ну-с… — вздохнул он. — Только сперва позовем-ка на помощь Полли. Схватив трубку, он набил ее грубым комковатым табаком из серого бумажного кулька и с наслаждением закурил.

— Полли, добрая моя старая Полли, — произнес он с грубоватой нежностью.

Полли хоть как-то скрашивала его жизнь холостяка, стесненного в деньгах и упорно преследуемого неудачами; подражая герою прочитанного как-то детективного романа, он присвоил ей женское имя и даже вырезал на ее головке три крестика — просто так, чтобы обозначить свою собственность и особую привязанность.

«Превосходная штучка», — говорил он иной раз сам себе, вспоминая тот день, когда, оказавшись случайно при деньгах, приобрел по довольно высокой цене эту трубку в стиле «честерфилд» из толстого английского вереска.

— Ну-с…

Бакстер-Браун читал, обхватив руками голову и прикусив губу от напряжения:

«В 1842 году коллекция редкостей, собранная Хорасом Уолполом в Строберри-хилл, была пущена по свету с молотка. В числе прочих необыкновенных предметов находилось и знаменитое черное зеркало доктора Джона Ди — врача, хирурга и звездочета королевы Елизаветы Английской. То был кусок каменного угля великолепного черного цвета, прекрасно отполированный и обтесанный в форме овала, с ручкой из темной слоновой кости.

Некогда зеркало хранилось в коллекции графов Питерборо со следующей надписью: „Черный камень, посредством которого доктор Ди вызывал духов“.

При распродаже коллекции Уолпола его купило неизвестное лицо за двенадцать фунтов, и с тех пор, несмотря на все предпринятые розыски, его так и не удалось найти.

Известно, что ни в роду Питерборо, ни в роду Уолполов никогда не пытались воспользоваться этим магическим предметом и ревниво берегли его, опасаясь больших бед, которые могло бы вызвать чье-либо неуместное любопытство.

Элайас Ашмол, автор диковинной и жуткой книги „Theatrum Chemicum“*<*„Химический театр“ (средневек. лат.)>, рассказывает о черном зеркале в следующих выражениях: „При помощи сего магического камня можно увидеть всякое лицо, какое пожелаешь, в какой бы части света оно ни находилось, пусть даже скрывалось бы в самых отдаленных покоях или в пещерах, что помещаются в недрах земных“.

Надо полагать, что и позднейшие владельцы зеркала, страшась такой власти, остереглись испытывать…»

Бакстер-Браун не стал читать окончание статьи, посвященное плачевной судьбе загадочного Джона Ди, зато вооружился увеличительным стеклом, чтобы разобрать надпись мелким почерком на полях:

«Да, но мрачный разбойник Эдвард Келли, тенью следовавший за злосчастным Ди, пользовался зеркалом для отыскания кладов и для совершения своих таинственных преступлений.

В руках бесчестного человека этот достопримечательный предмет, несомненно… (здесь бумагу прогрыз жучок, и часть текста отсутствовала)…то, что ТАИТСЯ в зеркале».

Слово «таится» было не подчеркнуто, а написано крупными буквами.

Заметки на полях заканчивались несколькими строчками другого, торопливого почерка:

«Зеркало похитили Куэйтерфейджи. Они воспользовались им, чтобы отыскать сокровища… (здесь опять поработал жучок)…да будут прокляты до последнего своего колена».

Глубоко и протяжно по своему обыкновению вздохнув, Бакстер-Браун нажал на пружинку потайного ящика небольшой уродливой конторки в стиле Дедлоу и положил туда альманах Уоррена рядом с кожаным