Морхед.

Имя было мне незнакомо.

– Дафна Долорес Морхед?

– Романистка. Она там будет. Я в восхищении от ее книг. Да, кстати, она пишет сериал для «Будуара».

– Вот как? – Это меня заинтриговало. Всегда интересно узнать, над чем работают коллеги-писатели.

– Вашей тете это, должно быть, стало в немалую сумму. Дафна Долорес Морхед – писательница дорогая. Не помню точно, сколько она берет за тысячу слов, но что-то колоссальное.

– Выходит, тетин журнал процветает?

– Видимо, так.

Последнюю реплику Флоренс произнесла безразличным тоном, вдруг утратив всякий интерес к тетиному «Будуару». Не иначе как ее мысли вновь обратились к Сыру. Она скучливым взглядом обвела помещение. Народу в зале, между тем, прибавилось, на пространстве для танцев толкался простой народ обоего пола.

– Ну и публика! – сказала Флоренс- Честно сказать, Берти, меня удивило, что вы посещаете такие места. Ночные клубы все наподобие этого?

Я прикинул.

– Есть похуже, есть получше. Этот, я бы сказал, средний ночной клуб. Шумновато, конечно, но вы ведь просили, чтобы заведение было побойчее.

– Я вовсе не жалуюсь. Я запишу кое-какие наблюдения. Как я себе представляю, здесь как раз такое место, куда отправился Ролло в ту ночь.

– Кто это Ролло?

– Ролло Биминстер. Герой романа.

– А, понимаю. Ну, конечно. Вышел поразвлечься.

– Не поразвлечься, а он был вне себя. В отчаянии. Он лишился той, которую любил.

– Вот это да! А дальше что?

Я воодушевился. Что бы ни говорили про Бертрама Вустера, но если мне подкинуть нужную реплику, я уж как-нибудь ее не упущу. Тут на меня можно положиться. Я откашлялся. Жареная рыба и бутылка были уже на столе. Я отправил в рот кусок рыбы и отпил содержимого бутылки. На вкус это было что-то вроде репейного масла.

– Вы меня жутко заинтересовали,- сказал я.- Он лишился, стало быть, той, которую любил?

– Она ему сказала, что не желает больше с ним ни видеться, ни разговаривать.

– Ну и ну. Тяжелое переживание. Бедняга.

– И он идет в этот злачный ночной клуб. Чтобы забыться.

– Держу пари, что это ему не удается.

– Нет, конечно. Он обводит взором весь здешний блеск и пестроту и понимает, что это все пустое. Я, пожалуй, использую для сцены в ночном клубе вон того официанта с водянистыми глазами и с фурункулом на носу,- пробормотала Флоренс, делая заметки на обороте меню.

Я плеснул себе еще глоток жидкости из бутылки, для храбрости, и набрал в грудь воздуху.

– Если он лишается той, которую любит,- тоном крупного знатока приступил я к делу,- или, обратно же, если она лишается того, кого любит, это всегда – ошибка. Не знаю, как считаете вы, но мне лично кажется, что глупо давать отставку герою своей мечты просто из-за какой-то пустячной размолвки. Поцелуйтесь, и мир, мир навсегда – вот мое мнение. Я видел сегодня вечером Чеддера в клубе «Трутни»,- продолжал я, переходя на личности.

Флоренс гордо выпрямилась и сдержанно отправила в рот кусочек рыбы. А когда груз прошел в трюм и она смогла опять говорить, то холодным, металлическим голосом коротко переспросила:

– Да?

– Он был в ужасном состоянии.

– Да?

– В отчаянии. Как безумный. Обводил взглядом клубную курилку, и чувствовалось, что она кажется ему безлюдной пустыней.

– Да?

Наверное, если бы сейчас кто-нибудь подошел и спросил бы у меня: «Как идет дело, Вустер? Успешно?» – я бы ответил отрицательно: «Что-то непохоже, Уилкинсон – или Бэнкс, или Смит, или Нэчбулл-Хьюгессен, или как там его,- так бы я сказал.- Впечатление такое, что ни тпру, ни ну». Однако я не отступался:

– Да, он был вне себя. Казалось, еще немного, и он соберется и махнет в Скалистые горы стрелять медведей-гризли. Ужасная мысль.

– Ужасная для тех, кому жаль медведей?

– Нет, я имел в виду тех, кому жаль Чеддера.

– Я к их числу не принадлежу.

– Вот как? Ну, а если бы он поступил в Иностранный легион?

– Я бы это одобрила.

– Разве приятно вам было бы думать, что он сейчас бредет по раскаленным пескам, и ни одной пивной в поле зрения, только берберы, или как их там, стреляют в него из-за каждого угла?

– Да, приятно. Если бы я увидела, что какой-нибудь бербер целится в д'Арси Чеддера, я бы, со своей стороны, взяла подержать его шляпу и пожелала ему удачного выстрела.

И снова у меня возникло ощущение, что дело застряло на мертвой точке. Выражение лица у Флоренс было такое холодное, как рыба у меня на тарелке (я за этими разговорами совсем про нее забыл). Мне стало понятно, каково приходилось тем ребятам из Библии, которые тщетно пытались зачаровать глухого аспида. Всех подробностей не припомню, хотя в школе я один раз даже получил награду как знаток Священного Писания, знаю только, что они из кожи вон лезли, чтобы зачаровать этого аспида, взмокли от пота, а результат – ноль. С глухими аспидами, насколько я понимаю, почти всегда так.

– Вы знаете Хораса Пендлбери-Дейвенпорта? – задал я вопрос после затянувшейся паузы, когда мы оба молча ковыряли каждый свою рыбину.

– Того, что женился на Валери Туислтон?

– Того самого. Он бывший наш клубный чемпион по «летучим дротикам».

– Да, мы знакомы. А он еще тут при чем?

– При том, что он воплощает мораль и служит венцом басни. Пока они ходили помолвленные, у них с Валери произошла ссора примерно такого же калибра, что и у вас с Сыром, и они чуть было не расстались навеки.

Флоренс бросила на меня ледовитый взгляд.

– Обязательно надо упоминать мистера Чеддера?

– Я рассматриваю его как главную тему в сегодняшней повестке дня.

– А я – нет. И я, пожалуй, поеду домой.

– Нет-нет, погодите. Я должен рассказать вам про Хораса и Валери. Они поссорились, как я уже сказал, и чуть было не расстались навсегда, но их помирила одна женщина, которая,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату