подтвердился, весь город пережил два неприятных дня.
— Почему бы вам не обратиться в милицию? — спросил судья.
— Я забыла вам сказать, что я учительница. И я плохо разбираюсь в ваших статьях и параграфах. Все дело в том, что я уже успела сообщить в милицию, а сейчас вот боюсь, правильно ли я сделала? Поймут ли они, что мой ученик поступил благородно, более того — по-рыцарски. А на вопрос, почему я оказалась в вашем кабинете, отвечу так: в свое время я голосовала за ваше избрание народным судьей…
Хаким Садыкович протянул руку за ученической тетрадкой, взволнованный тем, что услышал, и чуть не вскрикнул: на обложке стояли имя и фамилия ее владельца Азамата Сулейманова. Того самого, который живет на Последней улице.
— Хорошо, хорошо, я обязательно займусь им! — торопливо проговорил он, уже не слушая учительницу.
Голос и капитан
— Так мне и стоять под окном?
— Так-то лучше будет.
— Почему не пригласишь меня домой?
— Никто не должен видеть тебя со мной.
— Я только что видел двух мальчишек, которые вышли из ворот. Они несли аквариум.
— Мальчишки — мои хозяева.
— Зачем вызвал?
— Дело есть.
— К прошлому дорога отрезана. Я сам себя закрыл от вас шлагбаумом.
— Забыл наш закон?
— Наплевал я на твой… закон!
— Не спеши, я могу рассердиться. Зачем только ты выводишь меня из себя?
— Если я откажусь?
— Нет, ты не откажешься. Наш закон — скорый закон.
— Говори, чего хочешь?
— Завтра в час ночи мне нужны ты и твоя машина.
— Моя машина в это время стоит в гараже. А гараж закрыт на ключ.
— Меня это не касается. Ты подъедешь ровно в час.
— Ты требуешь невозможного.
— Ха! Зачем только я так часто напоминаю о законе?
Ночь-матка — не все гладко
На Последней улице ночь на двадцать третье апреля началась самым обычным образом. Борис- Кипарис ломал себе голову над тем, как бы завтра не пойти в школу. Есть, конечно, испытанный способ — сильно потереть термометр об одеяло. При таком варианте можно заказать себе любую температуру. Даже сорок два!
У Тагира, более известного под именем Физик, были совершенно другие планы: ему оставалось дочитать роман про марсиан втайне от родителей. Потому что у физиков тоже бывают несносные папаши, запрещающие ночное бдение.
Восьмиклассница Галя, знаменитая Математичка, подвивала волосы при помощи раскаленных гвоздей, чтобы выглядеть в школе королевой красоты. Тем временем Тамара принимала ванну, а Земфира зубрила стихи Тукая. Просто так, по своей охоте, без всякого задания. Так в каждой семье по-своему встречали ночь.
А в это время в доме Большого Сабира жизнь тоже шла своим чередом.
— Может случиться так, что это последний ужин, — назидательно говорил дядя Капитан, подмигивая Азамату. — Завтра, полагаю, сниму якорь. Пора и честь знать, загостился более положенного.
Самат стал отговаривать его не только потому, что так полагается, но и от всей души. Он сказал: живите сколько хотите!
Азамат промолчал. Лишь Синяк, который по обыкновению торчал здесь же, стал всячески примазываться к фронтовому другу:
— Чего спешить-то? Скоро у нас тут рыбалка открывается! Не хочешь бросать крючок в реку, рядом озера! Там руками можно ловить щуку… Не хочешь щуки, пожалуйста, карась. На Деме водятся вот такие сазаны…
«Почему Синяк жуть до чего старается?» — размышлял Азамат.
После того как они благополучно освободились от аквариумов, Азамат каждое утро с опаской выходил на улицу, ожидая, что вот-вот на заборе появится афиша о гангстерах с Последней улицы.
Ночь на двадцать третье апреля тоже как будто ничего не сулила, кроме покоя. Азамат покосился на часы, тикавшие на старом комоде. Как раз настало время, когда дядя Капитан должен подать команду: «На боковую!» Но сегодня он что-то медлил. Синяк тоже делал вид, что ему рановато еще уходить домой. Все листал книжку, совсем неинтересную. Перелистает всю и начинает снова.
Что касается Самата, то он как будто боялся взглянуть на Азамата. Все отворачивался. «Чего они от меня таятся?» — думал Азамат, поглядывая на них.
Вот дядя Капитан тоже взглянул на часы, что тикали на старом комоде.
— Тебе, Азамат, приказываю: баю-бай, — заговорил фронтовой друг, ладонью хлопнув по голенищам до блеска начищенных сапог. — Я, пожалуй, пойду напоследок прогуляюсь. Может быть, никогда больше не удастся мне побывать в Уфе. Ты, Синяк, и ты, Самат, ежели желаете, то можете топать со мною. Разрешаю, потому что вы старшие.
— А я? — насторожился Азамат. — Как хотите, но один не останусь.
— Ты ложись, так-то лучше будет, — буркнул Самат. И опять старательно прятал глаза.
«Тут что-то неладно», — подумал Азамат.
— Зачем на прогулку берете чемоданчик? — спросил он, уставившись на дядю Капитана.
— Ах да, чемоданчик! — живо ответил фронтовой друг. — Может, он нам пригодится, так как на обратном пути хочу заглянуть в магазины. На дорогу надо запастись провиантом. Хуже нет вагона- ресторана. Обычно я им не пользуюсь.
— Я тоже с вами! — упрямо произнес Азамат. Он не поверил ни одному слову гостя. Наверное, потому, что все вели себя сегодня не как обычно.
Мальчишки, не зная, что ответить, одновременно взглянули на фронтового друга. Так, наверное, поступают заговорщики. Это тоже не осталось незамеченным.
Дядя Капитан, перестав барабанить пальцем по столу, деланно улыбнулся.
— Коли так, собирайся.
Самат хотел, было возразить, но Азамат опередил его:
— Ты о себе последнее время что-то здорово воображаешь.
И тот благоразумно заткнулся.
…Было часов одиннадцать или половина двенадцатого, когда они вылезли из дому. Стояла темная ночь. Сперва шли крадучись, вдоль берега, мимо лодок, тихо-тихо звенящих цепями.
Любой шаг по шуршащей гальке отдавался по всей реке, чутко дремавшей рядом. А вдали перемигивались красные бакены с белыми, будто укоряя их: «Чего вам, полуночникам, не спится?»
Внезапно по железнодорожному мосту прогрохотал пассажирский поезд, наверное, южноуральский экспресс. Ночью было не видно: красный или белый?
Белые поезда — новинка!
