Над сожжённой Германией...
Летят и не умирают.
Стаи
Пепельных птиц
мне сердце терзают.
Пепел в глазах,
И рот мой забит пеплом.
Эти птицы садятся у самого края
Бездны,
Которая выкинула в пространство
Всего одного человека...
Печи,
Раскалённые, как небосвод.
Сердце -
По нему я ступаю и знаю,
Что солнечного младенца
Мир убьёт и сожрёт...
19 ноября 1962
ЗИМНИЕ ДЕРЕВЬЯ
Чернила мокрого рассвета расплываются голубым.
Деревья на кальке тумана
Выглядят сухим рисунком из учебника ботаники.
Воспоминанья нарастают -
Кольцо обручальное на кольцо натяну-
то... Ни абортов нет, ни скандалов.
Деревья надёжней женщин: (преданнее любой жены!),
Они семена рассыпают,
как всегда рассыпали с лёгкостью дуновения,
Доверчиво пробуя на вкус полёты крылатых ветров,
и ноги ветрам не нужны!
Деревья по пояс в историю погружены...
И - только крылья, крылья лебедя.
Из другого мира, полного света.
Душа каждого дерева - Леда...*
О, мать листвы и ласки, сына оплакивающая...
Тени щеглов поют литанию,
но от неё не легче...
26 ноября 1962
ОВЦЫ В ТУМАНЕ
Шагают холмы в белизну.
Люди ли, звёзды ли,
Разочарованно глядят на меня.
Белый вздох остался от поезда.
Ах, ржавый цвет медлительного коня!
Стук копыт, грустящие колокола.
И всё утро
темнее становится утро,
И гуще мгла...
Позабытый цветок одинок.
Во мне, в глубине тишина.
И сердце сжимается:
Даль полей - и конца ей не вижу,
Прямо в небо грозит увести она,
В эту беззвёздную и сиротливую
Тёмную жижу.
2 декабря 1962, 28 января 1963
МЮНХЕНСКИЕ МАНЕКЕНЫ
Совершенство жутко: оно бесплодно -
Снежным дыханьем забиты пути рожденья.
Едва отрастают побеги тисов,
Их тут же срезают, как головы гидры.
Но месяц за месяцем, побег за побегом -
Толкают соки поток бесцельный,
Движенье крови - любви движенье.
И требует жертвы. Совсем безоглядной.
Нет мол, кроме меня, кумиров!
Ты и я... Манекены в витринах
Жёлто-зелёного, серного цвета.
