— Подозреваю, что планы Фелипе нарушились и поэтому он привез ее с собой обратно.
Такая безграничная вера в Фелипе потрясла и ошеломила Анжелу — она не ожидала, что донья Миранда так доверчива, что напрочь откажется плохо думать о своем будущем внуке.
— Придется нам еще какое-то время мириться с ее присутствием.
Анжела напрямую спросила:
— Ты беспокоилась из-за меня, abuela?
— Я бы так не сказала, дитя. Мне показалось, что ты довольно долго оставалась на пляже, но мне было видно тебя из окна, и я не волновалась. Почему ты так решила?
— У тебя недавно не было истерики?
— Абсолютно точно нет!
Анжела вернулась в ванную. Перед уходом она торопливо сказала, чтобы успокоить бабушку:
— Все в порядке. Просто мне сказали, что ты волновалась. Мне очень жаль, если ты решила, что я провела на пляже слишком много времени.
— Но это совсем не так, дитя, уверяю тебя.
Анжела закрыла дверь в свою комнату прежде, чем бабушка успела закончить фразу, и глубоко вздохнула. Так, значит, Фелипе выдумал бабушкину истерику, и его гнев был вызван чем-то другим. Вполне возможно, он хотел напомнить ей о своем праве ограничивать ее свободу, и его самолюбию польстило бы, если бы Анжела ждала его возвращения, сидя у окна. То, что она предпочла спокойно наслаждаться купанием, вызвало его раздражение. Но тот факт, что Фелипе счел нужным унизить ее перед слугами и гостями — в особенности перед Уиллоу Раддок! — оказал на девушку самое неожиданное и решающее действие. Впервые Анжела пришла к решению быть независимой — действительно независимой! У Фелипе пока не было на нее никаких прав. А теперь, после его поездки в Мадрид и возвращения в плохом настроении вместе с подругой, которая оставила немало денег в мадридских магазинах и явно решила, что в этом доме ей очень нравится, Анжела была далеко не уверена, что эти права у него когда-нибудь появятся.
Все еще дрожа от негодования, что ее так болезненно унизили, Анжела собралась не ужинать вместе со всеми. А если Фелипе это не понравится, он сможет высказать ей свои возражения на следующий день. К тому времени она будет готова ответить на них как следует.
Был Фелипе расстроен ее отсутствием за ужином или нет, Анжела этим вечером так и не узнала. Она легла спать, не притронувшись к еде, которую ей принесли, и дом показался ей очень тихим, хотя позднее она слышала музыку. Девушка лежала и слушала тихие звуки пианино, догадавшись, что это Уиллоу развлекается за инструментом в зале. А позже зазвучала гитара, и Анжела предположила, что это еще кто-то из гостей.
Она выскользнула из постели и выглянула в окно, чтобы посмотреть на море, которое только начала освещать поздно взошедшая луна. Девушке показалось, что она видит фигуры, идущие по белому песку. Две из них держались рядом. С легким чувством отвращения она спросила себя: не были ли это Фелипе и миссис Раддок?
Утром она проснулась рано и одна пошла купаться в теплом сверкающем море. В это время дня Анжела обычно чувствовала себя лучше всего, но после почти бессонной ночи, когда ее мучили множество неразрешенных сомнений, испытывала непривычную усталость. Когда остальные спускались из дома для первого купания, Анжела просто лежала на воде, не заметная в гребешках волн.
Когда они подошли к воде, девушка нырнула и проплыла над купой кораллов и водорослей. Она слышала голоса молодой супружеской пары, заметила Джонни Хэйнсфорта, последними подошли Уиллоу и Фелипе. Этим утром на Уиллоу было бикини с цветами, красивые распущенные волосы свободно свисали ниже плеч: она, как и Анжела, не любила надевать купальную шапочку.
Анжела услышала голос Фелипе. Немного сердито и раздраженно он отвечал на какую- то насмешливую реплику Уиллоу. Уиллоу рассмеялась, потом прыгнула в воду и поплыла к волнорезу. Фелипе с громким всплеском последовал за ней.
Остальные просто дурачились в воде, но Уиллоу, у которой было капризное настроение, хотела доказать Фелипе, что она хорошая пловчиха. Честно говоря, ей было до этого далеко, в чем обычно сама признавалась и себе, и другим, и она ограничивалась тем, что грациозно лежала на воде, напоминая русалку. Но сегодня ей почему-то этого оказалось мало — Уиллоу торжествующе прокричала, что вызывает Фелипе на соревнование.
Анжела плавала на мелком месте, когда мимо нее промелькнуло яркое бикини. К некоторому удивлению девушки, Фелипе поплыл совершенно в другом направлении. Знала она или нет, но Уиллоу продолжала путь одна, без сопровождающего, который мог бы позаботиться о ней.
Это показалось Анжеле странным. Но она решила, что между ними произошла размолвка и Уиллоу просто демонстрировала свою женственность, подначивая Фелипе в расчете на результат. Анжела никак не могла понять, влекло Уиллоу к Фелипе физически или ее манило его богатство. Вдруг она сообразила, что вдова беспечно подвергает себя опасности: очевидно, не зная, что бухта полна встречных течений, она направлялась прямо в середину одного из них, уверенная, что за ней плывут.
Анжела не была профессиональной пловчихой, но в прошлом получила немало медалей, и в том числе — за спасение утопающего. И сейчас она отчетливо поняла, что ее умение держаться на воде вскоре может пригодиться и стоит хотя бы держать Уиллоу Раддок в поле зрения. Так что она отправилась за Уиллоу, тихо и умело рассекая воду, и ухитрилась не потерять из виду золотую голову, сама при этом оставаясь незамеченной. Часть пути Анжела плыла под водой, так что, когда Уиллоу с вызовом оглядывалась через плечо, девушку она не видела. Не было, однако, и Фелипе, и это так раздражило Уиллоу, что она дерзко устремилась вперед, совершенно уверенная, что Фелипе где-то поблизости, но прячется за волнами, чтобы напугать ее — или, может быть, проучить.
Она решила сама проучить его. Какое-то время Уиллоу наслаждалась чувством свободы и бунтарства. И вдруг у нее свело ногу. Уиллоу испугалась и запаниковала. Вместо того чтобы отдохнуть и дать ноге расслабиться, она начала бурно барахтаться, как совсем неопытный пловец. Она даже закричала от ужаса, и Анжела, которая была уже неподалеку, всплыла и бросилась ей на помощь.
Уиллоу заметила ее и испытала огромное облегчение.
— Я тону! — прокричала она. — У меня ногу свело!
— Не шевелись, — предупредила ее Анжела, — и дай мне ухватить тебя! Делай что хочешь, только не отбивайся!
Но Уиллоу была в такой панике, что борьба была неизбежна, и, как только Анжела подплыла к ней, та вцепилась в нее мертвой хваткой. Анжеле понадобилось все мастерство, чтобы удержать их обеих на плаву. Хватка Уиллоу душила, мешала Анжеле дотянуть ее до берега по всем правилам спасения утопающих. Впервые в жизни она сама ощутила панику — если ей не удастся справиться со смятением Уиллоу, им обеим грозит опасность закончить существование в сверкающем море под безоблачным небом.
Хватая ртом воздух, она умудрилась прохрипеть команду:
— Тебе придется отпустить меня! Ты должна отпустить меня, иначе я не смогу.
Лицо Уиллоу приобрело голубой оттенок, она, как пиявка, вцепилась в шею Анжелы.
— Спаси меня, спаси! — стонала она. — Если я отпущу тебя, я утону, и ты будешь
