цветок, нектар добывает, пыльцу туда-сюда таскает, но ей это только в радость. А по вечерам с другими жуками-светляками она кружит над душистыми полянками разноцветные хороводы. «Дискотека» называется. И так ей все это нравится, что просто ничего другого она не хочет.
Но был у нее один друг, тоже жук, конечно, только они с ним все время были не в ладах. И вот однажды Букашка рассердилась на него сильней обычного и улетела далеко-далеко в тридевятое царство, где правили три жука – жук-мельник, жук-портной и жук-шарманщик, и у них были три сына – тоже жуки, конечно… Ну, и дальше все, как у тебя, только вместо королей и принцев – одни сплошные жуки.
Ну, и когда она вернулась, она заставила своего друга-жука съесть булочку, надеть платье, сыграла ему на дудочке, и он стал самый красивый, самый умный и самый добрый жук в мире. И потом они жили долго и счастливо, а по ночам светились: она розовым светом, а он – синеньким».
- Вот.
- И почему это ты решил, что твоему сну повезло больше, чем моему? – обиженно спросил Салатный.
- Потому что он проще.
- С чего это? Да он точно такой же!
- Ага… Одно дело короли, другое – жуки. Жуки всяко попроще.
- А вот и ничего подобного! – не на шутку рассердился Салатный. – Еще не известно, кто сложнее – жуки или короли. У тебя жуки, например, светятся, а короли – нет. Жуки летать умеют, а короли не умеют. А Букашка вообще ни королей, ни жуков в жизни не видела, откуда ей знать, кто из них сложнее, кто проще?
- Ну, не знаю… - признал свое бессилие Сиреневый.
- И вообще, твой сон какой-то несамостоятельный… – добавил Салатный уже по инерции.
- А вот этого не надо! – сварливо выкрикнул Сиреневый. – Я так и знал, что ты придираться будешь! Я-то тут при чем?! Мало ли что присниться может! И тем более не мне.
Тут Букашка проснулась и запищала. И оказалось, что дядя Папа вовсе не умер. С шумом и грохотом ворвался он в детскую, схватил девочку на руки и запрыгал с ней по комнате, приговаривая:
- Ай-ай-ай, ай-ай-ай, кого хочешь, выбирай!
- О чем это он? – удивился Сиреневый. – Как будто наши сказки подслушал.
Салатный только пожал плечами.
Букашка примолкла, было, но спустя минуту захныкала снова.
- Песенки! Песенки! – в смятении вскричал дядя Папа. – Надо петь песенки! Как там…
Букашка молчала ровно столько, сколько он пел, а как только он смолк, снова подала голос.
- Кто там еще был?! – в панике забормотал дядя Папа. – Кто еще?! А! Вот!
- Странный он какой-то, – сказал Сиреневый.
- Точно, – подтвердил Салатный.
- Кто там еще был?! Кто?! – снова забормотал дядя Папа, совершая прыжки по комнате. – Так, так, так… И запел опять:
- О ком он? – удивился Салатный.
- Я откуда знаю…
Похоже, Сашка-Букашка немного успокоилась, потому что дядя Папа перестал скакать и заискивающе заговорил.
- А как кричат киски? Как? «Мяу, мяу! Мя-ау, мя-ау!»
Мяукал он очень выразительно, и зайцы даже зауважали его.
… - Вот как кричат киски!
Похоже, принцесса тоже оценила его труды, потому что он сказал с умилением:
- Ой, как мы улыбаемся! Словно солнышко выглянуло!.. А как кричат собачки? Как собачки кричат?..
- А собачки кричат? – засомневался Салатный.
Сиреневый захихикал. Но дядя Папа их сомнения тут же развеял.
- «Гав-гав! Гав-гав!» Вот как они кричат!
- Всегда думал, что это называется «лаять», – желчно прокомментировал Сиреневый.
Букашке собачьи крики не понравились тоже, но только она вякнула об этом, как дядя Папа истошно заорал:
- «Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!» Это так петушок кричит, – пояснил он. – А кукушки кричат: «Ку-ку, ку-ку» Да? «Ку-ку, ку-ку»… А как у нас эти кричат? Ну, ЭТИ!.. Господи, кто у нас есть еще?! А?! Рыбки! Как рыбки кричат?
Зайцы многозначительно переглянулись. И тут же услышали:
- «Буль-буль-буль! Буль-буль-буль!» Вот как рыбки у нас кричат…
- Утонули, – констатировал Салатный.
- Выкрутился, – заметил Сиреневый.
- Молодец, – подтвердил Салатный.
А Букашка вдруг пропела что-то тоненькое-тоненькое, но явно довольное.
- А еще есть коровки, – сообщил дядя Папа. – Они кричат: «Му-у, му-у». Еще есть божьи коровки, но они вообще не кричат… Они жужжат: «Ж-ж-ж, ж-ж-ж…» И мушки тоже жужжат, и комары, и еще всякая гадость. Они все вместе жужжат: «Ж-ж-ж!» А хрюшки хрюкают: «Хрю, хрю, хрю!»
- А свинки свинкают, – скептически заметил Сиреневый. - «Свин, свин, свин»…
Принцесса Букашка снова что-то беззаботно пролепетала, и дядя Папа с воодушевлением продолжил:
- А еще есть жирафы, но они молчат. Зато у них такие шеи… Еще есть верблюды… Они тоже молчат, но плюются… Лисички – рыжие… Ёжики – колючие…
Букашке эти бестолковые россказни надоели, и она недовольно гукнула.
- Лягушки! – воскликнул дядя Папа с таким выражением, словно призывал их себе на помощь. – Да! Лягушки! «Ква-а-а! Ква-а-а! Ква-а-а!» - во-о-о-т как квакают лягушки! – От возбуждения он и слово «вот» не просто произнес, а проквакал. – Еще кенгуру… Утконосы и ехидны… Да что же они там все молчат-то, в Австралии?! Глявки! – вдруг вскричал он озарённо. - «Гляв, гляв, гляв! Гляв, гляв, гляв!» - вот как кричат глявки. А еще грызлявки! «Грыз, грыз, грыз!» Вот как они кричат!
Букашка молчала, но сквозила в ее молчании какая-то настороженность.
