Трения

Я натянул шорты и вышел из комнаты.

Он сидел на диване и писал что-то в тетради. Мы встретились глазами, потом я пошел налить себе стакан воды. Но передумал и взял пиво. Ночь была жаркой, и прохлада алюминиевой банки в руке наполнила меня счастьем. Подумав, я взял еще одно пиво для Дмитрия и вернулся в гостиную.

Я поставил банку перед ним. Ночь была душной, небо – все в звездах. У берега плескалась вода.

Я спросил, не вдохновение ли на него нашло и не новую ли песню он пишет. Он чуть не расхохотался мне в лицо. Потом взял себя в руки и сказал:

– Извини.

– Да ладно, не бери в голову. Проехали.

Лили мне говорила, чем он теперь начал заниматься, но я как-то не запомнил.

– Жаль, твоей матери нет с нами, – вздохнул я, усаживаясь в кресло. – Ей бы здесь понравилось.

Он кивнул без энтузиазма.

– Забудь ты эту историю, – продолжал я. – Теперь уж ничего не поправишь. Расскажи лучше, что вы собираетесь делать. Ты, во всяком случае, что собираешься?

Он смотрел на меня, чуть морщась, возможно, оттого, что спина болела, потом встал и сказал, что я оторвал его от работы и ему хотелось бы продолжить, пока он не потерял нить. Я ответил, что прекрасно его понимаю. Он ушел на веранду, недоумевая, как это ему удалось так легко от меня отделаться.

В считанные дни мои мать и дочь покрылись с ног до головы золотистым загаром. Одно удовольствие было на них смотреть, готовить им еду, болтать с ними о том о сем. Когда мы отправлялись на какую-нибудь вечеринку, нас моментально окружали кавалеры и уже не отходили ни на шаг, таскали нам напитки, даже если мы были в глубине сада.

Иногда мать брала меня под руку, и тогда старые знакомые – порой те самые, с которыми мы общались в городе, – в очередной раз демонстративно изумлялись, что я до сих пор не нашел себе пару, а потом принимались расточать комплименты моей очаровательной дочери и моей матери, которой так и хочется поцеловать пальчики.

– Знаешь, о чем я думаю, – сказал я ей однажды вечером, когда мы возвращались домой при лунном свете.

Мы выпили несколько коктейлей, и она шла босиком по воде, неся босоножки в руках, а я – по берегу. Я остановился.

– Знаешь, о чем я думаю? А почему бы нам снова не жить вместе, как мы жили когда-то?

Она пристально посмотрела на меня, опустила глаза и покачала головой.

– Подумай, – продолжал я. – Мы оба живем в одиночестве. Можно сказать, занимаем лишнее пространство. Ведь ты могла бы поселиться в комнате Лили.

Мать снова пошла по воде, все сильнее качая головой.

– Да в чем же дело? – забеспокоился я, ускоряя шаг, чтобы догнать ее.

Тогда она подошла ко мне и крепко меня обняла. В одно мгновение моя рубашка стала мокрой от слез.

– Прости меня, мой мальчик, – повторяла она сквозь рыдания. – Прости, мой дорогой. Я не хотела. Я не хотела, чтобы было так.

Простить? За что? Разве я на что-нибудь жаловался?

На выходные мы ждали отца Дмитрия, как вдруг перед домом остановился автомобиль с откидным верхом, и оттуда вылезла Ольга. Она бросилась к нам, широко раскрыв объятия. На голове у нее красовался тюрбан, на носу – огромные солнечные очки.

Через ее плечо я видел солиста группы «Диаблос», который вытаскивал из багажника чемоданы, и Дмитрия, быстрым шагом направлявшегося к отцу.

– Ольга, – сказал я. – Вот так сюрприз! Вот сюрприз так сюрприз.

За ее спиной отец и сын вполголоса о чем-то спорили.

– Надеюсь, большого базара не будет? – осведомилась Ольга с царственно равнодушным видом.

– О чем ты? – ответил я, улыбаясь ей во весь рот.

Я ждал реакции Лили, которая должна была вот-вот выйти из душа, но тут за мной зашел Ришар. Мы с ним собирались участвовать в джентльменском турнире по метанию дротиков, который устраивала около причала благотворительная организация, помогающая матерям-одиночкам найти работу.

В траве, под сенью высоких деревьев, группами расселись женщины. И все же мне хотелось побыстрей с этим покончить.

– У тебя, по крайней мере, что-то происходит. Хоть какое-то движение, – говорила мне Кароль, глядя на своего мужа, который стоял в отдалении и с кем-то разговаривал: на нем была рубашка с короткими рукавами, галстук свисал через плечо. – А я загибаюсь на корню. Живу с призраком. С каким-то прозрачным надувным шаром.

Стоял знойный день. Озеро, казалось, сейчас закипит. Свет слепил глаза.

– Ольга никогда меня не предавала, – сказал я с важным видом. – Мы всегда друг друга понимали. Еще с тех пор, как я мальчишкой был.

– А этот Дмитрий, видать, еще тот дурак, – заметила Кароль.

Когда мы вернулись, в доме стояла тишина. Горизонт пылал.

Все сидели под большим зонтом. Лили уткнулась в женский журнал. Мать и Ольга ели оливки. Дмитрий говорил по телефону, а солист «Диаблос» разжигал старый мангал, который нашел в подсобке. Его лицо лоснилось в красных отблесках пылающих углей. Я отправился купаться. Быстро темнело. Вдруг я почувствовал, как чьи-то ноги сплелись с моими.

– Какая чудная вода, – сказала Кароль.

Я осторожно от нее отстранился: не хотелось усложнять ситуацию.

– Нас ожидают кошмарные выходные, – предупредил я, плавая вокруг нее. – Ничего хорошего при таком раскладе не будет, ох не будет, помяни мое слово.

С того места, где мы находились, было легко за ними наблюдать.

– А что, если мне уйти от него? Что ты тогда сделаешь? Или ничего не сделаешь?

– Слушай, Кароль, тебе не кажется, что ты выбрала не очень подходящий момент?

– Да я так, шучу.

– Не смешно.

– Я шучу.

Когда я вылез на берег, Лили, плача, поднималась к себе. Я вытер голову, потом спросил мать, что случилось. Но, судя по всему, у матери были свои проблемы.

Дмитрий качался на полотняном стуле, держа в руке пиво, другая банка торчала у него из кармана. Он хмуро смотрел перед собой.

Я поднялся наверх поглядеть, что происходит. Когда я вошел, Лили лежала на кровати и рыдала.

– Уйди отсюда! – крикнула она мне. – Оставь меня в покое.

Я сел на кровать и некоторое время подавал ей бумажные платки.

– Придется привыкать, – сказал я. – Всякий надеется, что у него обязательно будет по-другому, только это еще никому не удавалось.

Я положил руку ей на плечо, потом добавил:

– Твоя мать никогда не плакала. Ты ведь хочешь знать, какая она была.

Некоторое время спустя мы вернулись вниз.

Еще через некоторое время Дмитрий запустил стаканом в своего отца и убежал, перемахнув через кусты. Ришар рассказал, что один из его сыновей тоже как-то показал ему кулак и что это свидетельствует о вырождении человечества. «Диаблос» только кивал, пока Ольга вытирала ему рубашку.

Кароль встала из-за стола и ушла со страдальческим видом.

Я наклонился к Лили и сказал, что если она хочет покататься со мной на лодке, то сейчас как раз подходящий момент.

Ей не хотелось.

– Займись лучше Кароль, – посоветовала она.

Кароль и в самом деле было нехорошо: она стояла поодаль, держась за черное дерево, ее рвало. Я нашел глазами Ришара – он о чем-то увлеченно беседовал с отцом Дмитрия, а мать и Ольга убирали со