стола.
Я наклонился над Кароль.
– Только не говори мне, что я напилась, – пробормотала она между двумя спазмами. – Не надо банальностей.
– А что же тогда? На солнце перегрелась?
– Нет, не на солнце. При чем здесь солнце?
Я потер ей спину.
– Ну-ну, будь умницей, – сказал я. – Ну же.
Я отвел ее в ванную, а сам устроился в гостиной с газетой. Я прочел, что наводнения вскоре сменятся засухой, поэтому нас просят не мыть машины. Вдруг Кароль взвизгнула и вылетела из ванной.
– Там крыса, – выпалила она.
– Странное дело, – сказал я.
– Пойди сам посмотри. За стиральной машиной.
Мы пошли в сарай за лопатой.
– У нее красные глаза, – заметил я. – На этот раз действительно огромная.
– Говорят, их сейчас много. В домах так и кишат. И фиг их убьешь.
– Знаю. Живучие твари. Наверняка они на лето перебираются сюда из города. Вслед за нами.
– Какой ужас! Что ты такое говоришь?
Я был в этом уверен. Никаких сомнений.
Я нашел лопату и совок. Кароль воспользовалась темнотой сарая и всплакнула втихомолку. Она приникла к моей спине, и мы стояли так некоторое время. Потом она всхлипнула.
– Все. Теперь все прошло, – сказала она.
Я вдруг улыбнулся в темноте и чуть было не сказал ей, что, к сожалению, ничто не проходит окончательно. Но вовремя сдержался.
– Мужайся, старушка, – сказал я, потрепав ее по плечу. – Мужайся, черт подери.
И, подобно зловещим могильщикам в сгущающихся сумерках, держа на плече орудия убийства, мы вернулись в дом.
Ришар и отец Дмитрия сидели теперь на веранде в вертящихся креслах.
Мы обсудили с ними, как нам лучше справиться с крысой. Отец Дмитрия вставил между прочим, что не потерпит нравоучений от собственного сына, тем более что Эвелин, потаскуха, тоже делала что хотела.
– Он скоро вернется, – заверил я. – Тут вокруг только лес, на много километров.
Лили стояла в глубине сада, ближе к лесу, и вглядывалась в темноту.
– А я когда-то смотрел на вас как на бога, – сказал я ему. – И мечтал быть на вас похожим.
Он поднял на меня глаза и широко улыбнулся:
– Что случилось, companero?[1] Мы перешли на «вы»?
Кароль потянула меня за рукав.
– Я не хотел, чтобы этот козел вошел в нашу семью, – проговорил я на ухо Кароль, когда мы оказались в гостиной. – Не хотел. Ни за что не хотел.
Ришар обернул себе руку полотенцем.
– Не валяй дурака, – крикнула ему Кароль.
За окном серебристая гладь озера упиралась в черную стену елей, поднимавшихся до неба.
Крыса пряталась за стиральной машиной. Я подвигал машину, и крыса перебежала за сушилку. Юркнуть было некуда. Она шныряла из угла в угол, и я вдруг почувствовал, как на меня навалилась усталость.
– Ну все. Хватит, – сказал я.
Я уступил место другим. Мы с Кароль отдали им совок и лопату, только я не думал, что им повезет больше, чем мне.
– Не могу, все, – выдохнула Кароль. – Возвращаюсь домой и буду ждать тебя там. Не приедешь – тем хуже.
Я ничего не ответил.
Когда я провожал ее до машины, ко мне подошла Лили. Она собиралась идти в лес искать Дмитрия.
Я посмотрел на Кароль, затем на дочь.
Было слышно, как в ванной по кафелю двигают машину. Кто-то приглушенно ругался. Нелегко изгонять демонов.
Какое-то время спустя я нашел в саду мать. Она сидела одна в полотняном кресле, с сигаретой в руке. Я затушил ее сигарету и положил голову ей на колени.
Примечания
1
Приятель
