Создатель

Не троньте, времена: 'Хуан Муранья'.

Напоминание о смерти полковника Франсиско Борхеса (1833–1874)

Он видится мне конным той заветной
Порой, когда искал своей кончины:
Из всех часов, соткавших жизнь мужчины,
Пребудет этот — горький и победный.
Плывут, отсвечивая белизною,
Скакун и пончо. Залегла в засаде
Погибель. Движется с тоской во взгляде
Франсиско Борхес пустошью ночною.
Вокруг — винтовочное грохотанье,
Перед глазами — пампа без предела, —
Все, что сошлось и стало жизнью целой:
Он на своем привычном поле брани.
Тень высится в эпическом покое,
Уже не досягаема строкою.

Борхесы

О португальских Борхесах едва ли
Что вспомню — о растаявших во мраке
Родах, что мне тайком былые страхи,
Пристрастья и привычки передали.

Почти не существующие звенья,
Уже недостижимые для слова,
Они — неразличимая основа
И смены дней, и праха, и забвенья.

Пусть будет так. Исполнились их сроки:
Они — прославленный народ, который
Песков и волн одолевал просторы,
На Западе сражаясь и Востоке.

Они — король, затерянный в пустыне
И уверяющий, что жив поныне.

Луису де Камоэнсу

Года без сожаления и мести
Сломили сталь героев. Жалкий нищий,
Пришел ты на родное пепелище,
Чтобы проститься с ним и жизнью вместе,
О капитан мой. В колдовской пустыне
Цвет Португалии полег, спаленный,
И вот испанец, в битвах посрамленный,
Крушит ее приморские твердыни.
О, знать бы, что у той кромешной влаги,
Где завершаются людские сроки,
Ты понял: все, кто пали на Востоке
И Западе земли, клинки и флаги
Пребудут вечно в неизменном виде
В твоей вновь сотворенной 'Энеиде'.

Девятьсот двадцатые

Круговращенье созвездий не бесконечно, и тигр — лишь один из призраков наважденья, но, не встречая нигде ни случая, ни удачи, мы считали, что сосланы в это бездарное время, время, когда ничего не могло родиться.

Мир, трагический мир был далеко отсюда, и нам предстояло найти его в прошлом: я сплетал убогие мифы о двориках и кинжалах, а Рикардо мечтал о своих табунах и загонах.

Кто мог подумать, что завтра вспыхнет зарницей? Кто предвидел позор, огонь и нещадную ночь Альянса?

Кто бы сказал, что история хлынет на перекрестки — наша история, страсть и бесчестье, толпы, как море, гулкое слово 'Кордова', смесь реальности и сновиденья, ужаса и величья!

Ода, написанная в 1960 году