Хорхе Луис Борхес
История ночи
За морскую синеву атласов и огромные моря мира. За Темзу, Рону и Арно. За начатки стального языка викингов. За погребальный костер на балтийском холме, 'helmum behongen'[1] . За норвежцев, одолевающих прозрачную реку, подняв над головой щиты. За норвежский корабль, которого не увидели мои глаза. За тысячелетний камень альтинга. За диковинный лебединый остров. За кота в Манхэттене. За Кима и ламу, карабкающихся по горным уступам. За гордыню, грех самураев. За рай в стене. За аккорды, которых мы не услышали, за стихи, которые нам не встретились (по числу песчинок песка), за непознанный мир. За память о Леонор Асеведо. За Венецию, ее хрусталь и сумрак.
За ту, какой ты станешь; за ту, которой мне, вероятно, уже не узнать.
За все разрозненные подробности, эти, как подозревал Спиноза, черты и грани одного бесконечного целого, посвящаю эту книгу тебе, Мария Кодама.
Х.Л.Б. Буэнос-Айрес, 23 августа 1977 г
Александрия, 641 год по Р.Х
С Адама, различившего впервые Тьму, свет и линии своей руки, Мир сочиняет, предавая камню, Металлу и пергаменту все то, Что канет за день и приснится за ночь. Передо мной итог — Библиотека. Я слышал, что хранимых в ней томов Гораздо больше, чем песка в пустыне И звезд на небе. Каждый, кто решится Исчерпать их, навеки потеряет Спесивый ум и дерзкие глаза. Передо мною память миновавших Столетий — их герои и клинки, Сухие шифры алгебры, ученье О кругообращении светил, Повелевающих судьбою, свойства Магических растений и камней, Строка, хранящая чужую нежность, Наука, погруженная в безлюдье Господня лабиринта — богословье, Отыскиванье золота в грязи И мерзопакость идолопоклонства. Язычники считают, будто с ней История исчезнет. Маловеры! Полуночные бденья возродят Бесчисленные книги. Даже если Все сжечь дотла, они воссоздадут Любую строчку на любой странице, Все похожденья и труды Геракла И шаг за шагом — каждый манускрипт. И вот сегодня, в первом веке Хиджры, Я, покоритель персов, царь Омар, Я, утвердивший торжество Ислама, Послал своих солдат предать огню Всю исполинскую Библиотеку, Что не прейдет. Да славятся вовеки Аллах и Мухаммад, его пророк. Метафоры 'Тысячи и одной ночи'
В начале всех — метафора потока. Бескрайняя вода. Живой хрусталь, Хранящий заколдованные клады — Исламское наследие, теперь Тебе и мне доставшееся. Разом — Всесильный талисман и жалкий раб; Волшебной сулеймановой печатью В сосуд из меди заключенный дух; Царь, верный клятве и царицу ночи Наутро предающий правосудью Кинжала; одинокая луна; Золою умываемые руки; Скитания Синдбада — Одиссея, Которого ведет не гнев богов, А тяга к приключеньям; чудо-лампа; Приметы, показавшие Родриго Испанию под властью сарацин; Любитель шахмат, гнусной обезьяной Живущий; Царь, постигнутый проказой; Богатый караван; магнит-гора, На гибель обрекающая судно; Шейх и его газель; текучий шар Их переменчивых, как тучи в небе, Фигур, гонимых прихотью Судьбы Или Удачи, что одно и то же; Посланец Бога в облике бродяги И тайный грот по имени Сезам. 
