— Послушай, — продолжала она. — У меня очень мало времени. Я не хочу больше встречаться в парке. Это может быть опасно. Если хочешь, в понедельник вечером я приду к тебе домой.
— Во сколько?
— В шесть?
— Хорошо, в шесть. Я буду ждать.
— Мне пора заканчивать. До встречи.
— До встречи, Лаура.
Хулио еще несколько минут постоял с трубкой в руках. Словно никак не мог поверить, что звонок не был сном. Потом, уже нисколько в себе не сомневаясь, перечитал написанное и пришел к выводу, что это как минимум неплохое начало неплохого романа. Что ж, он заслужил отдых.
Хулио снял платок с птичьей клетки, навел порядок на кухне и с чувством превосходства взял рукопись Орландо Аскаратэ. На второй странице, сразу под заглавием, были написаны адрес и телефон молодого автора.
Хулио набрал номер.
— Будьте добры господина Орландо Аскаратэ.
— Это я. Слушаю.
— С вами говорит Хулио Оргас из издательства, в которое вы отдали “Жизнь в шкафу”. Извините, что беспокою в субботу. Но завтра я уезжаю, и меня не будет две недели. Могли бы мы встретиться сегодня, чтобы поговорить о вашей книге?
Орландо Аскаратэ, судя по всему, несколько растерялся, но все же с удовольствием принял приглашение пообедать. Они договорились встретиться в половине третьего в одном дорогом ресторане, который выбрал Хулио.
Было двенадцать. Хулио позвонил в ресторан и заказал столик на двоих.
Девять
Хулио тщательно продумал свой наряд: одежда должна была говорить о том, что облеченный в нее человек далеко не беден и имеет высокий социальный статус, а по субботам может позволить себе некоторые не слишком дерзкие отступления от обязательных для повседневной одежды правил строгого вкуса. Правда, выбранный им пиджак спортивного покроя оказался слишком теплым, но Хулио все же решил пойти в нем: к нему отлично подходила голубая рубашка.
Он сидел за столиком в ресторане и ждал начинающего писателя. Тот задерживался, и Хулио уже начинал злиться. Он заказал аперитив и решил, что лучшим способом скрасить ожидание будет поразмышлять над возникшей у него утром идеей.
Итак, имелось несколько возможных вариантов развития сюжета:
а) пациент рассказывает психоаналитику о женщине, с которой познакомился в парке, добавляя при каждой встрече новые детали, и в конце концов психоаналитик догадывается, что речь идет о его собственной жене. В этом случае любовники, которые и не подозревают, во что впутались, оказываются в его руках;
б) психоаналитик не догадывается, что женщина из парка — это его жена. Но пациент и его возлюбленная, рассказывая друг другу о своей жизни, постепенно выясняют правду. В этом случае обманутый муж может стать марионеткой в руках любовников;
в) наступает такой момент, когда каждый из героев догадывается обо всем, но при этом полагает, что остальные ничего не знают. И каждый считает, что имеет над остальными двумя власть, хотя в действительности ею не обладает;
г) никто ни о чем не догадывается. В этом случае все персонажи живут каждый своей жизнью и зависят от механизма, который может смолоть в муку каждого из них в отдельности или всех сразу. Их судьбу определит случайность и внутренняя логика повествования.
Хулио понимал, что любая из перечисленных схем может породить почти бесконечное множество различных вариантов дальнейшего развития сюжета и что бесполезно строить схемы сейчас, когда работа едва началась — пусть все решится по ходу дела.
Появился метрдотель в сопровождении худощавого типа лет тридцати, который представился Орландо Аскаратэ. Он был в потертой кожаной куртке, какие носят летчики, и защитного цвета рубашке со множеством карманов. Костюм дополняли джинсы и ботинки на толстой подошве. Взгляд был живой, но, казалось, скользил по тем предметам, что попадали в поле его зрения, не задерживаясь на них и не проникая в них. Он сел, не спросив разрешения, и заказал самые дорогие блюда из тех, что были в меню. Из напитков попросил минеральную воду.
Хулио, который, пока ждал, выпил виски, заказал к обеду еще и бутылку розового вина. Поэтому, когда принесли второе, он уже сознавал, что не контролирует происходящее — но не потому что был пьян, а потому что все, происходящее вокруг, воспринималось его органами чувств словно магма, в которой его личное присутствие значило не больше, чем присутствие в огромном океане одного моряка, потерпевшего кораблекрушение.
— Жаль, — посетовал он, — запивать такое мясо минеральной водой.
— Я не пью спиртного, — просто ответил молодой писатель.
Хулио подумал, что, если бы Орландо Аскаратэ повел себя вызывающе, можно было бы нагрубить ему в ответ, но дело в том, что он вел себя — начиная с опоздания на встречу и кончая тем, что заказал самые дорогие блюда — с лишь едва заметным высокомерием, которое никак не давало оснований для того, чтобы к нему придраться.
— Так вот, мы прочитали вашу рукопись, — приступил, наконец, Хулио к главному. — Мнения, должен признаться, самые противоречивые. Скажу больше: даже я — хотя обычно я рукописей не читаю — вашу вынужден был пролистать, чтобы вынести окончательное суждение и решить, будем ли мы ее печатать.
— И что решили? — напрямую спросил Орландо Аскаратэ, которого, вопреки ожиданиям Хулио, совершенно не смутило подобное начало разговора.
— Ну, окончательное решение пока не принято, — ответил Хулио, растягивая слова, чтобы выиграть время. — Но мне захотелось познакомиться с тобой — не возражаешь, если перейдем на ты? Хотелось составить о тебе полное впечатление. Рукописи для этого оказалось недостаточно.
— То, что я пишу, не имеет ко мне лично никакого отношения, — твердым голосом ответил на это молодой автор. — И мне не кажется, что решение о том, публиковать “Жизнь в шкафу” или нет, не следует принимать исходя из того, какое впечатление произведет его автор. Ваше издательство всегда так отбирает книги для публикации?
— Нет. Обычно это происходит по-другому. Но когда мы берем на себя риск издать книгу начинающего автора, к тому же не получившую единогласного одобрения, мы должны представлять себе, насколько рискованны наши инвестиции. Другими словами, “Жизнь в шкафу” не оставляет сомнений в том, что у ее автора есть будущее. Нам не страшно потерять сейчас вложенные деньги, если есть уверенность, что через некоторое время мы их вернем. Поэтому нам нравится знакомиться с молодыми писателями: это дает возможность оценить то впечатление, которое они могут произвести на публику, ну и тому подобное.
— Ясно, — коротко ответил Орландо Аскаратэ, продолжая есть. Хулио отпил еще глоток вина и подумал, что нужно быть осторожнее и хорошенько думать, прежде чем что-то сказать. Его снова стало слегка знобить. “Наверное, у меня тридцать семь или чуть больше”. Он посмотрел вокруг. Зал ресторана был полон. Руки обедающих и приборы, которые они держали, начали соединяться таким образом, что возникала знакомая мелодия.
— Ты будешь кофе или десерт? — нарушил он, наконец, воцарившееся за столом молчание.
— Десерт, — сухо ответил молодой писатель.
Хулио подумал, что хорошо было бы убить Орландо Аскаратэ. Заманить его в глухое место и там забить до смерти. А потом опубликовать “Жизнь в шкафу” под своим именем. Нет, не получится: рукопись
