ногами.
— Но подумай, покинуть бал на руках у возлюбленного — какая романтика!
— С каких пор ты пытаешься быть романтичным?
— А что такое?
— Ты понимаешь, о чем я. Публичные выступления с романтической подоплекой. Нетрудно предугадать, как отреагирует твое семейство.
Он развернул ее лицо к себе. Улыбка поблекла, лишь глаза блестели в полумраке.
— По всей видимости, я постепенно утрачиваю опасения относительно мнения окружающих. В данный момент мои желания важнее.
— Да, я почувствовала.
Он взвыл.
— Я говорил не об этом.
Они уже практически остановились, не обращая внимания на другие пары.
— О чем ты, Ник?
Ему казалось, что все присутствующие затаили дыхание, впились в него глазами. Пусть. Весь его мир сейчас сосредоточился на той, что стояла перед ним, ожидая его ответа.
Мысли вихрем пронеслись у него в голове. Сказать ли ей, что творится в его сердце? Но ему и самому не все еще понятно, что происходит. Тогда, возможно, стоит подождать? Вначале разобраться в себе самом? Или попробовать вместе с ней?
А что, если она сбежит?
Почти инстинктивно его руки, удерживающие ее талию, сжались крепче.
— Ник?
— Не здесь. Мне надо оказаться с тобой наедине. — И, более не раздумывая, он проделал то, о чем мечтал весь вечер. Подхватил ее на руки и унес.
Восторги толпы гремели в его ушах, но самые громкие крики не могли отвлечь внимание Ника от женщины в его объятиях.
Глава двенадцатая
Когда они добрались до дома Ника, Санни уже задыхалась. С тех пор как они покинули празднество, не было произнесено ни слова.
Ник сосредоточенно парковал машину, и она позволила себе взглянуть на него. Какая тайна скрывается в его темных глазах? Он так смотрел на нее во время танца. По коже пробегали мурашки, предвкушение чего-то необычайного переполняло ее.
Что бы хотелось ей услышать тогда? И сейчас? Слова любви? Просьбу остаться насовсем? И то, и другое повергало ее в ужас. Она не готова. Не теперь. А может, и вообще никогда. Предполагалось, что все ограничится легким флиртом, дикой выходкой перед возвращением в рамки благопристойного поведения, домой.
Дом.
Она оглянулась. Узкие улочки, ряды домиков, притихших в ожидании утра, человек, ведущий ее за руку… куда? Впереди маячило нечто большее, чем еще одна восхитительная ночь в объятиях страсти.
Надо бы остановиться, потребовать объяснений, узнать, что у него на уме. А то и вырваться, сбежать от необходимости принимать решения. Бежать и бежать. От решений, которые кому-нибудь не понравятся, ранят. Почему ее ставят в столь невыносимые условия? Она не желает ничего выбирать.
Перед дверью Ник снова поднял ее на руки. Поцеловал.
— Санни, — произнес хрипло.
Она приложила пальчик к его губам.
— Тсс. Войдем внутрь, Ник. — Ее широко открытые глаза были прикованы к его лицу, выражение которого пугало. — Возьми меня, Ник, — прошептала она.
Последующие несколько минут прошли в вихре поцелуев. Одежда разлеталась в разные стороны, щедро усеивая весь путь от входной двери до постели.
* * *
— Что ты вытворяешь… — он застонал, подчиняясь задаваемому ритму. — Чертовка.
Его спина прогнулась, повторяя ее движение. Всегда так. Эротика, возведенная в превосходную степень, удовольствие, не поддающееся описанию словами. Страсть, в которой захлебываешься… по собственной воле.
Он хмыкнул, откликаясь на ее очередной призыв к любовной игре.
— Напомни мне почаще водить тебя на танцы.
Она рассмеялась, смех перешел в протяжный стон — повинуясь толчкам его тела, ее мышцы сжимались, расслаблялись и снова сжимались, пропуская его внутрь, охватывая плотнее. И все повторялось из раза в раз. Наслаждение. Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение.
Она вцепилась в его плечи, ее волосы упали ему на лицо и грудь.
Ник в блаженстве прикрыл глаза. Она знала, как возбуждают его касания ее волос, знала, потому что он сам ей в этом признавался. Много раз. Ей нравилось доставлять ему удовольствие. Всякий раз, когда они были вместе, ей удавалось узнать о нем чуточку больше, сделать их общее наслаждение чуточку полнее. Он заботился о том же и знал теперь ее тело, как никто другой никогда до этого. Их занятия любовью превращались в бесконечное желание отдать часть себя, когда удовольствие другого ставилось на первое место.
Оба тяжело дышали, кожа покрылась капельками пота, сознание возвращалось плавными толчками.
— Как тебе это удается?
Она ожидала ухмылки и остроумной реплики, но он молчал, а выражение его лица… трудно сказать, что оно могло означать. Раньше такого не было. Хотя… может быть, один раз. Тогда, во время танца.
— Оставайся со мной, Санни.
— Я не собираюсь уходить. Сейчас, во всяком случае.
— Я имел в виду не только нынешнюю ночь. О, боже!
— О чем — о чем именно ты просишь? Жить с тобой или… еще что-то?
Внезапно Санни засомневалась, хочет ли знать ответ. Она рассчитывала объясняться постепенно, шаг за шагом. Истинные чувства можно понять, имея на обдумывание следующего шага дни, может, даже недели. Но, выходит, придется перестраиваться на ходу. Все обрушилось на ее голову сразу. А она не готова!
Ник перекатился на бок, потянул ее за собой. Ее голова оказалась лежащей у него на груди. Он приподнялся и взглянул ей в лицо.
— Санни, я думал о тебе… о нас… всю эту неделю или почти всю. Знаю, предполагалось, что у нас будет всего лишь легкий флирт, развлечение, до того, как ты… как ты вернешься домой.
Лицо его посуровело. Она протянула руку, погладила его щеку.
— Ну конечно, развлечение. — Большой палец ее руки задержался на его губах. — А в чем дело?
— Обещай мне только одно.
— Что?
— Обещай, что останешься так долго, чтобы мы смогли разобраться, чего хотим в действительности.
— Я не готова давать обещания, Ник, — промямлила она, с горечью сознавая, что причиняет ему боль, но верная своему принципу быть честной с ним до конца.
— Но…
— Но у нас пока есть время. Полно времени на разговоры, планы и решения. Только не сейчас, хорошо?
— Ладно. Но не могу обещать, что после нашего сегодняшнего торжественного отбытия с праздника
