тогда!
И каково ему сейчас, думала Мелисса. Наверное, несладко приходится. Это же ужасно — влюбиться в собственную сестру!
Странные ощущения… Узнать, что у тебя есть брат. И узнать, что он неравнодушен к тебе как к женщине…
Время, как известно, лечит. Прошло две недели с тех пор, как Мелисса покинула Нью-Йорк. Вроде бы немного, но… однажды утром она поймала себя на мысли, что камень с души куда-то пропал. Проблемы, разумеется, остались, но теперь она чувствовала в себе силы жить.
Все эти дни она так и не осмелилась позвонить отцу, Габриэле или, тем более, Филиппу. Хотя боль понемногу отпускала, и молодая женщина предполагала, что когда-нибудь она снимет трубку и наберет чей-то знакомый номер.
В конце концов, что произошло — то произошло. Ее семья пополнилась еще одним членом, с этим приходилось мириться.
Она вдруг заскучала в Лос-Анджелесе. Питер появлялся редко, и вроде бы именно это должно было ее огорчать. Но Мелисса почему-то не слишком печалилась по этому поводу. Мало того, внезапно она начала понимать, что чувства к нему стремительно уходят. И это было странно…
Мелисса перестала волноваться, когда Питер задерживался допоздна, не слишком беспокоилась, если он не звонил. Все еще улыбалась ему, когда он появлялся, но это происходило скорее по инерции.
Питер, оставаясь близким человеком, перестал быть любимым! И почему-то Мелисса испытала от этого неимоверное облегчение. Словно пришло избавление от долгой тяжелой болезни.
Наверное, мне не нужно было приезжать сюда, размышляла она, лежа как-то утром в постели. Хотя… с другой стороны, здесь у меня появилась возможность побыть в одиночестве и упорядочить наконец чувства и мысли. Еще пара-тройка дней, и я решусь на серьезный разговор с Питером. Не знаю, как он отреагирует, но боюсь, в этот раз переубедить меня ему не удастся. Все прошло. Моя душа пуста…
Телефонный звонок разорвал тишину. Мелисса дотянулась до аппарата и сняла трубку.
— Добрый день, сладкая моя, — услышала она голос бывшего жениха.
— Привет…
— Я только что узнал, что сегодня вечером наша съемочная группа устраивает вечеринку. Мы с тобой приглашены. Ты рада?
Молодая женщина задумалась. Рада ли она? Вообще-то нет…
— Знаешь, я что-то не очень хорошо себя чувствую, — соврала она. — Может, тебе лучше одному сходить? Нет, правда, я не обижусь. Так голова болит…
— Ну что ты, дорогая, не говори глупости, — отозвался Питер. — Еще только утро, и до вечера твоя голова пройдет! Выпей таблетку!
— Даже не знаю, — продолжала сомневаться Мелисса. Она лихорадочно соображала, какую еще причину придумать, чтобы не ходить на это вечернее мероприятие.
— Послушай, ты же говорила, что тебе интересно, с кем я работаю, — настаивал Питер. — Вот, представилась отличная возможность познакомиться. В общем, давай сделаем так. Ты выпьешь таблетку от головной боли, сходишь в парикмахерскую, наденешь самое красивое платье, и вечером я заеду за тобой. Хорошо?
Молодая женщина поняла — от вечеринки не отвертеться.
— Хорошо, — отозвалась она.
А положив трубку, подумала, что жизнь преподносит иногда такие сюрпризы… Раньше она бы прыгала от восторга, если б Питер позвал ее куда-нибудь. Но он не предлагал ничего такого. А теперь зовет, но ей уже ничего не надо.
Печально, что все так несвоевременно…
Габриэла отставила бокал с соком. Новости, которые она услышала от Филиппа, поразили ее настолько, что она даже не знала, как реагировать.
— Ничего себе, — только и смогла протянуть она.
Они сидели в уличном кафе, за столиком под навесом. Погода наладилась, на небе не было ни облачка, и солнце палило так, что асфальт, казалось, сейчас расплавится. Даже лед в бокале с соком, что принес официант, не продержался больше трех минут.
Филипп позвонил Габриэле сегодня утром — ее номер нашелся у Алана Уиллиса. Они встретились, чтобы поговорить, и вскоре Габриэла знала все.
— Представляю, каково Мелиссе сейчас, — покачала она головой. — С Питером такие проблемы, а тут еще это…
Она, в свою очередь, рассказала, что во время их последней встречи Мелисса собиралась улететь в Лос-Анджелес. И, судя по всему, так и поступила.
Филипп переменился в лице. Значит, она все-таки не рассталась с этим Питером. Как там его фамилия… Хокман. Поэтому, видимо, не отвечал телефон в ее нью-йоркской квартире. Он-то думал, что Мелисса просто не хочет ни с кем разговаривать, вот и не берет рубку. А она, оказывается, уже далеко отсюда.
— Что случилось? — спросила Габриэла, увидев, как погрустнел ее собеседник.
— Даже не знаю, что сказать, — ответил тот, и собеседница вдруг увидела в его в глазах печаль.
— Подожди… Ты что, неравнодушен к Мелисе? — неожиданно предположила она, сопоставив некоторые факты.
Филипп замолчал, но это молчание говорило красноречивее слов.
— Вот это да! Но ведь она твоя сестра, — напомнила Габриэла.
Мужчина покачал головой:
— Нет…
— Как? — выдохнула молодая женщина.
И он рассказал ей то, в чем признался Алан Уиллис. То, что перевернуло его представление о мире. То, что дало ему маленькую надежду, которую он потерял, увидев Мелиссу на фотографии вместе с отцом.
— Мелисса — приемный ребенок, — сказал Филипп. — Ее удочерили, когда ей был всего год от рождения. Это, насколько я понимаю, было решение отца. Он хотел двоих-троих детей, но мама не планировала больше рожать. Она, может быть, тогда уже и семью сохранять не планировала. Это неважно. Как я понимаю, отец обратился в один из приютов, собрал соответствующие документы, и скоро появилась Мелисса. Знаешь, в моих детских воспоминаниях была какая-то маленькая девочка, но я никогда не предполагал, что это моя сводная сестра. Думал, может, ребенок соседей или знакомых… Мало ли с кем мы играем в детстве?
— Мелисса — приемный ребенок, — эхом повторила Габриэла. — Действительно, она же совсем не похожа на своих родителей! Ни на Алана, ни на Саманту — я видела ее фотографию… И она не знает правду о себе!
Филипп кивнул. Они с отцом собирались рассказать ей все сразу, чтобы избавиться от всех этих тайн. Но не успели. Она сбежала и, как оказалось, улетела в Лос-Анджелес с этим Питером.
— И что же дальше? — спросила Габриэла. — Надо же что-то делать… У меня в голове все это не укладывается…
— Мы ждем, что Мелисса позвонит или еще как-то выйдет на связь, — грустно ответил Филипп. — Поэтому я и хотел поговорить с тобой. Если вдруг тебе станет что-то известно о ней, то…
— Да-да, конечно, — с готовностью закивала головой молодая женщина. — Я сразу же сообщу.
За соседним столиком сидела влюбленная пара. Они ели мороженое, о чем-то оживленно болтали, а их руки то и дело находили друг друга. И глядя на случайных соседей, Филипп чувствовал ужасную тоску. Он снова думал о ней. О женщине, лучше которой нет на свете…
Ничего не клеилось. Мелисса чувствовала, что незачем ей идти на эту вечеринку. Но Питер настоял, и пришлось собираться. Прическа, которую ей сделали в парикмахерской, была, на ее взгляд, слишком
