— И то верно. — Джеймс широко улыбнулся, по-прежнему не сводя глаз с экрана монитора. — Ты тогда еще не вернулся с великолепного Северо-Запада. Приятель, и как тебе это удалось? Да я бы через месяц покрылся там плесенью.
— Что ж, теперь я вернулся. А единственная плесень — здесь, в холодильнике!
— Вижу, друг, твое чувство юмора не изменилось, так же, как и твое тщеславие, — закончил Джеймс, выходя наконец из Интернета и поворачиваясь к Дункану. — Помнишь, как ты переживал, когда я победил тебя?
Стоя в арке, разделяющей кухню и столовую, Дункан поднес к губам бутылку с водой, сделал большой глоток и сказал:
— Я позволил тебе победить, и ты это знаешь. Я всегда позволял тебе побеждать.
— Верно, — кивнул Джеймс. — Ты всегда позволял мне победить. Только чем объяснить, почему ты в третьем классе расквасил мне нос из-за этой симпатичной малышки Дженни Хиллер?
Дункан оторвался от бутылки.
— В третьем классе у меня на уме было другое.
— Дай угадать. Мисс Коллинз? Богиня, которая учила нас чтению, письму и арифметике. — Джеймс расхохотался.
Он был прав. Мисс Коллинз действительно занимала воображение Дункана. Но не так, как воображение его друга. Весь третий класс Дункан задавался вопросом, сравнит ли когда-нибудь его учительница подписи на записках якобы от родителей, в которых он куда-то отпрашивался, с подлинными подписями в его табеле. Не сравнила, и к четвертому классу Дункан заделался заправским мошенником. К пятому классу он был уже сам себе хозяин.
— Ладно, я рад, что ты здесь! — Джеймс хлопнул ладонью по столу и поднялся, засунув руки в карманы свободных брюк цвета хаки. — Закончил обязательную практику и теперь будешь соперничать со всеми, как соперничал в Сиэтле!
Дункан посторонился, чтобы дать другу пройти в кухню.
— А вот и нет. Я приехал сюда заниматься именно тем, чем я занимаюсь!
«Скорая помощь». Дункан Кокс находился там, где в нем нуждались, где у него не было времени на развлечения… вроде шлепанцев из оленьего меха и носков с изображением куропатки на грушевом дереве!
— Знаешь, а ты сумасшедший! С твоей репутацией, с твоим талантом — и «Скорая помощь»? — Джеймс покачал головой и раскрыл дверцу холодильника.
— Мой талант не пропадет даром. В этом можешь не сомневаться.
Джеймс пожал плечами.
— Слава Богу, наши интересы лежат в разных плоскостях. Мы не соперники. Это хорошо и для госпиталя. — Он развернул стул и уселся на него верхом. — Ну как, улавливаешь, что грядут перемены, которые именно мы здесь и произведем?
Дункан улавливал. Но их с Джеймсом методы работы не совпадали. Джеймс стремился к высоким целям. Дункан же, с его точки зрения, копался в грязи.
— Знаешь, мы такие разные, и именно это должно нравиться женщинам!
— Всем.
— А я думал, ты имеешь в виду двоих — или даже одну.
— Брук и Салли? — Джеймс усмехнулся. — Они — забавная пара. Учти, под мягким пушком в Салли скрывается акула. И я считаю это комплиментом. У нее смертельная хватка.
— Но это же как раз в твоем вкусе!
— Нет. Мы бы разорвали друг друга на кусочки…
— Тебя интересует Брук? — поинтересовался Дункан.
— Вроде того…
— И ты пытаешься заставить меня поддаться чарам Салли?
— А почему нет? — Джеймс поднял брови. — В ней море шарма. И остроумия. Не говоря уж о том, что Салли чертовски умна.
Но Дункан почему-то считал иначе. Несмотря на весь свой шарм, остроумие и ум, Салли никак не вязалась со шлепанцами из оленьего меха. И уж тем более с носками, на которых изображены дурацкие куропатки.
И у нее не было таких черных, как вороново крыло, волос, завязанных в хвост, который Брук обычно носила низко на затылке. Черных и блестящих, как шелк, которые все время хотелось потрогать.
А яркие голубые глаза! Такие проницательные, умные, взгляд их проникал в самое сердце.
А ее тело! Оно заставляло мужчину думать о нежной женской коже, мечтать о том моменте, когда можно будет дотронуться до этих восхитительных линий, соблазнительных изгибов…
Проклятье!
— Дело в том, — говорил как ни в чем не бывало Джеймс, — что у Салли шарм иногда бывает несколько неистовым. Сравни ее с Брук — у той полная сдержанность, я бы даже сказал — профессионализм.
Полная сдержанность! Очевидно, Джеймс не слишком внимательно вглядывался в глаза Брук.
— Вот именно. Образцово-показательная миссис доктор Джеймс Маккей!
Поднявшись, Джеймс прошелся по комнате и с глубоким вздохом тяжело опустился в мягкое кресло.
— Видишь ли, убедить ее в этом не так уж легко!
Дункан не смог сдержать улыбку.
— Что, изменило хваленое обаяние Маккея?
— Только если речь идет о Брук Бейли!
— Так оставь эту затею!
— Ты что, шутишь?
— Ничуть. Если не получается, брось. Очевидно, эта женщина не годится для роли твоей жены.
— Да нет, она именно такая! Изысканная… Изощренная…
Конечно! Изысканная и изощренная! А шлепанцы из оленьего меха?
— Она делает невероятные успехи! — продолжал Джеймс. — Ты был в последнее время в «Филдинг- Лейн»? — В порыве возбуждения он подался вперед в своем кресле. — Бьюсь об заклад, эта лавочка уже соперничает с лучшими магазинами! Просто поразительно, чего ей удалось добиться! Особенно к Рождеству. Она диктует моду во всем юго-западном регионе. А это пятнадцать крупнейших магазинов, Дункан! — Он провел рукой по волосам. — Брук — увлеченная, творческая, тщеславная натура…
Дункан подхватил описание:
— …и она бы тебе очень подошла!
Джеймс внимательно посмотрел на друга.
— Ну, если ты так на это смотришь… Отчасти ты прав. Но…
— Но?..
— Ничего не получается. Ты же сам видел, как она пошла на попятную! А моя карьера? Возьми сегодняшний обед в правлении! И что же? Она не хочет иметь к нему никакого отношения!
Затруднительное положение. Дункан поставил бутылку с водой на стол.
— Маккей признает поражение?
— Поражение? Не думаю.
— Ну, конечно, это не плач о помощи, — констатировал Дункан, понимая, что так оно и есть.
Он знал Джеймса всю жизнь. И был многим ему обязан.
— Плакать не совсем в моем вкусе. И мне нужна не столько помощь, сколько… наставление, — пояснил Джеймс.
— Скажем так: то, что я знаю, — не то, что тебе нужно для решения этой проблемы, — глядя в глаза другу, произнес Дункан.
— И то верно. Ты слишком серьезно относишься к работе, чтобы так же относиться к женщинам! И никакая миссис доктор тебе не светит!
