Серый клочковатый туман зловеще полз по микрорайону Сипайлово, редкие тени подозрительных личностей скользили вдоль тротуаров, пересекали проезжую часть улиц в неположенных местах и скрывались в бетонных квадратах и прямоугольниках своих дворов. Иванов-Самогонкин нервно сдергивал с носа очки с толстенными линзами, доставал из черного плаща до пят камуфляжный носовой платочек, и притворно протирая линзы, пристально вглядывался в сырую предрассветную мглу.
Но враг подкрался незаметно:
— Не подскажите, как пройти в ближайшую библиотеку?
Чуть не выпали на асфальт из подрагивающих пальцев очки с платочком, чуть не бросился спецагент бежать в укрытие от дыхнувшей в лицо портвейном 777 опасности, но вспомнил он про табельный пистолет с запасной обоймой, про баллончик с нервно-паралитическим газом в потайных кармашках нижнего белья и звонким фальцетом ответил:
— Между прочим, общая теория относительности А. Эйнштейна при ближайшем рассмотрении не выдерживает никакой критики!
Враг растерялся, он явно был не готов к контратаке, поэтому вытащил из белого плаща до пят камуфляжный носовой платочек, стянул с носа очки с толстенными линзами и, протирая душки очков, внимательно оглядел Иванова-Самогонкина с ног до головы:
— А не зайти ли нам для продолжения нашей интеллектуальной беседы в круглосуточное кафе- закусочную-бар-бистро «Копытце»?
Смело усмехнулся спецагент, показывая, что не напугала его неприкрытая угроза противника:
— Отчего не зайти! Можно и зайти!
В «Копытце» кроме официантки Груни не было никого, спецагент и враг сели на расшатанные стульчики за залитый утренними лучами солнечного света, липким пивом и сладким чаем столик в центре зала.
— Ну, закажи чего-нибудь, не сидеть же нам просто так, — обратился хитрый враг к Иванову- Самогонкину и кивнул в сторону дремлющей на своем кулаке Груни.
«Не иначе, как проверяет», — раскусил врага спецагент и заказал Груне бутылку «Вырви глаза».
Не успела психологическая дуэль начаться, как закончилась водка в чайных стаканах.
— Ну, закажи еще чего-нибудь, — продолжил хитроумную комбинацию враг.
«А вдруг это и есть тот самый Иг?!» — осенило спецагента, и решил он зайти с фланга:
— За постмодернизм!
Гулко стукнули друг о друга граненые стаканы, гулко повторило этот звук эхо, и опять закончилась водка.
— Ну, закажи опять чего-нибудь для разговора, не на сухую же беседовать, — отразил фланговый удар противник.
Насторожился Иванов-Самогонкин, потому что увидел, как супостат налил в свой стакан водки на полмиллиметра выше, чем в его. И тут же ринулся в лобовую:
— Значит, говоришь, в библиотеку ходишь, Иг?
— Хожу, конечно! А ты чего икаешь, не идет честный пролетарский напиток в лживое интеллигентское горло?
— Не волнуйся, Иг — идет! И не такие интеллектуальные высоты брали, — презрительно сплюнул под стол спецагент, взял стакан врага и влил в свой рот.
Враг сдаваться не собирался:
— А знаком ли ты с высотами современной зарубежной прозы, господин интеллектуал?
— Да я за Гарри Поттера любимую учительницу русского языка и литературы не пожалею! — лег на амбразуру Иванов-Самогонкин.
— Ну тогда, чтобы обсудить детали, закажи чего-нибудь, — подло осадил его злодей.
— Так, денег уж нет, господин Иг, — вынужден был отступить спецагент.
— Чудак — человек! А я на что? Ты не икай, а лучше займи у меня в долг, а с получки сразу же отдашь с символическими процентами, — стремительно развивал свой успех по всем фронтам вероломный враг.
— Вот они голубчики, товарищ капитан! Сразу двух очкастых бандитов накрыли на месте преступления! Скоро всю эту нечисть под корень изведем! — прапорщик Резиноводубинкин открыл камеру сипайловского медвытрезвителя и указал электрошокером на лежащие под белой простыней два тела.
— Благодарю за службу! — поблагодарил за службу Резиноводубинкина начальник штаба Зарукухватуллин и гневно сорвал простыни с тел преступников.
— Рад стараться! — вытянулся прапорщик, в ожидании последующих благодарностей и возможного представления к званию «Заслуженный работник культуры». Но капитан в одном из тел вдруг опознал отправленного на опасное задание спецагента:
— Так этот сине-зеленый — наш Иванов-Самогонкин! До чего же его ироды довели! И второй желто- коричневый вроде как знакомый! Да это ж контразведчик Сидоров-Борматухин из райотдела ФСБ! — вытер сорванной с тел простыней проступивший на цезуре пот Зарукухватуллин, — прапорщик Резиноводубинкин!
— Я, товарищ капитан!
— Отставить «благодарю за службу!», потому что это полный провал! Опять в старлеи переведут, опять участковым назначат и опять отпуск дадут в декабре!
— Не переживай, капитан! — вдруг послышался шепот, очнувшегося спецагента, — есть выход!
— Говори! Говори! — нагнулись к нему прапорщик и капитан.
— Необходимо, — приподнял голову Иванов-Самогонкин, — закрыть все библиотеки, а у книжных магазинов выставить круглосуточные посты, чтобы пропускали только внутрь и по спецпропускам, а изнутри вообще не выпускали, — прошептал белыми губами спецагент и опять уронил голову на твердую кушетку.
Капитан выдернул подушку из под ягодиц контрразведчика Сидорова-Борматухина и осторожно подложил под затылок Иванову-Самогонкину:
— Вот это голова! Не зря двухнедельные курсы пользователей ЭВМ с отличием окончил.
— Уже целый месяц микрорайон Сипайлово спит спокойно! Выпьем за нашу нелегкую, но благородную работу, а заодно и мое очередное звание обмоем! — майор Зарукухватуллин бросил в литровую алюминиевую кружку большую, такую же как у полковника Гауптвахтова звездочку, отхлебнул спирту и передал емкость Иванову-Самогонкину.
— За чистое небо над головой! — сделал большой глоток спецагент и передал кружку прапорщику.
— За здоровое и счастливое общество! — допил остатки Резоноводубинкин и проглотил майорскую звездочку.
Расстроился, было, майор Зарукухватуллин, но прапорщик поклялся только что врученной медалью «За очень личное мужество», что вернет на следующий день звездочку в целости и сохранности, поэтому майор налил в кружку еще спирту и бросил в нее вторую звездочку. Встал во весь рост Зарукухватуллин, открыл рот, чтобы сказать тост, но не успел произнести важные для каждого борца с организованной преступностью слова, потому что в штаб по борьбе с разгулявшимся бандитизмом, переименованным теперь в «поддерживающий на достигнутой высоте порядок» ворвалась официантка Груня, таща за руку зареванного пятнадцатилетнего сына Жоржика.
— Вот!
