— В таком случае расскажи мне, кто ты на самом деле, — шепнула она. — Может, я больше не буду делать поспешных выводов.
Кенит поцеловал ей руку.
— Я вырос на ранчо, в том самом доме, который ты так прилежно чистила, — начал он. — Но мой отец лучше разбирался в лошадях, чем в деньгах. Он занял чуть больше денег, чем стоило бы, и, когда я был подростком, банки потребовали возвращения займа. Пришлось все продать и уехать в Техас. Через несколько лет отец умер. Должно быть, банкротство его убило морально, а жизнь в городе доконала.
— Что же ты делал? — Эва нетерпеливо привстала.
— Стал работать. В Техасе полно нефти и скота. Я ходил в вечернюю школу и занялся нефтью. Должен признать, я заработал много денег.
— Наверное, поэтому и побывал на Ближнем Востоке?
Кенит кивнул.
— Да. Но не только из-за сделок. Всегда интересно посмотреть, как живут другие люди. В то время я уже был весьма богат, и как-то раз, помню, мы разговаривали с шейхом. Знаешь, что для него важнее всего? — Девушка молча покачала головой, а Кенит усмехнулся. — Его соколы, лошади и жены. Именно в таком порядке. И я это хорошо запомнил.
Эва с насмешкой посмотрела на него.
— Значит, ты вернулся домой и решил завести себе все три удовольствия.
— Ну, у него удовольствий куда больше трех со всеми его женами. Меня же пленили лошади. Вернувшись домой, я выкупил ранчо, с которого когда-то согнали мою семью. Когда снова увидел эти места, то понял, что не променяю их ни на какие удовольствия. — Он перевернулся на живот, вырвал травинку и принялся ее жевать. — Теперь я обычно провожу тут лето. Это ведь не игрушка богача, здесь работают. У нас почти двести тридцать лошадиных голов, а еще ранчо обслуживает туристов, которые хотят проехаться по Скалистым горам верхом.
— А что происходит зимой? Нельзя же ездить по снежной целине.
— Когда наступает осень, лошадей перегоняют на мое другое ранчо, на юге Айдахо. Работа занимает две недели, и это нелегкий труд. Неудивительно, что парни оставили такой беспорядок в кухне.
— Еще бы, — фыркнула девушка, — видала я этот беспорядок. Можно подумать, что они ночевали вместе с лошадьми и там же их кормили.
Кенит улыбнулся.
— Нет. Мои лошади умеют себя вести.
— Одного не понимаю, — развела руками Эва, — если у тебя столько забот, как же ты можешь надолго отлучаться? И как ты вообще поддерживаешь связь с внешним миром?
Кенит бросил травинку и посмотрел на небо.
— Если бы ты подольше побыла моей домоправительницей и попала ко мне в кабинет, то поняла бы, что я все могу делать не выходя из дому. У меня есть телетайп и телефон, все, что надо, чтобы сразу связаться, с кем требуется. У меня есть вертолет. Я все предусмотрел, боясь, что меня тут настигнет смертельная скука. Я успел забыть, как люблю эту часть страны. Думал, устрою себе перерыв, отдохну от дел, но чем чаще я сюда приезжаю, тем сильнее мне хочется посвятить себя только разведению лошадей — да еще смотреть на горы.
Девушка встала, Кенит поднялся следом и легко коснулся ее плеча.
— Эва… Может быть…
Она решительно вскинула голову.
— Не получится, Кен. Я должна вернуться к Дэвиду. Должна. Я выйду за него замуж.
— Ну что ж, — нахмурился Кенит, — если ты это сделаешь, то все вечера будешь проводить в одиночестве, а Дэвид — с любовницей в постели.
Эва отвернулась, стараясь скрыть слезы.
— Не надо, Кен, пожалуйста, отвези меня в аэропорт и…
— И что?
— И давай забудем все, что произошло.
Кенит взял ее за плечи и повернул к себе лицом.
— Тебя заботит не то, что произошло, а то, что может произойти. Придется мне и в самом деле принять приглашение на твою свадьбу.
Эва отшатнулась от него, сверкая глазами.
— Да ты шутишь. Ты говорил, что поедешь со мной, но я не думала…
— Почему бы и нет? — ухмыльнулся он. — Мне хочется слетать в Чикаго, а помешать мне ты не можешь.
Она сжала губы.
— К сожалению, нет.
— При встрече будешь делать вид, что со мной не знакома. И вообще можешь вести себя как пожелаешь.
— От моих желаний тут ничего не зависит, — вспыхнула Эва. — Ты постоянно заводишь меня, а потом говоришь, что я Сама виновата.
Кенит улыбнулся и поднял руки.
— Признаю свою вину, ваша честь. Но должен предупредить, что с Дэвидом буду вести себя так, как сочту нужным. С нетерпением жду с ним встречи.
Эва яростно затрясла головой.
— Ты не должен так поступать! Ну зачем тебе нужен этот Чикаго?!
— Как зачем? — искренне удивился Кенит. — Ведь у меня там теперь собственность.
— Какая собственность? — насторожилась Эва.
Уолкер вынул из кармана свернутый лист бумаги и разгладил его.
— Согласно этому документу, любезно доставленному тобой, мне теперь принадлежит особняк где-то там, в Хайленд-парке. Вот, можешь сама посмотреть. — Он протянул ей бумагу с сардонической ухмылкой.
Девушка быстро прочитала документ, и рот ее раскрылся от изумления.
— Но это же участок, примыкающий к нашему, — прошептала она наконец. — Ты унаследовал владения мистера Трентона? Он был ближайшим другом моего отца.
— И родственником моей матери, — с довольным видом заявил Уолкер. — Подумать только, мы будем соседями.
— Ты возненавидишь Хайленд, — торопливо заговорила Эва. — Там нет гор. Давай я вернусь и продам поместье. Тебе хорошо заплатят. Хватит, чтобы купить сотни лошадей…
— Мисс Блайт, — прервал он ее, — у меня уже есть сотни лошадей.
Она чуть не закричала от бессилия.
— Ну почему ты не можешь понять: я не хочу, чтобы ты приезжал ко мне на свадьбу?
Кенит сочувственно покачал головой.
— Да это-то я понимаю. Вот я и хочу помочь.
— Чем? — выпалила она в отчаянии.
— Надо сделать так, чтобы этой свадьбы не было!
8
— Должна сказать, твой мистер Уолкер очень мил, — сказала миссис Блайт и добавила: — Подними руки, дочка.
Эва покорно подчинилась, а портниха, у которой рот был полон булавок, продолжала подгонять на ней свадебное платье. Прошло два дня с тех пор, как девушка вернулась в Чикаго. Кенит привез ее домой, познакомился с родителями и больше не появлялся.
— Мистер Уолкер вовсе не мой, мама, — ответила Эва, краснея под пристальным взглядом сидевшей в
