— И Маша с Юлей, — подсказывает Юля.
— Обязательно, — успокаивает ее рассказчик.
— А папа?
— Да возьмем мы твоего папу, не забудем, — твердо обещает Зеленая. — Все будем в кустах.
— И вот, — нормальным папиным голосом говорит рассказчик, — идет Красная Шапочка по полю, по дорожке, заходит в лес, идет в чащу, вдруг кто-то отделился от ствола…
— Волк… — с замиранием в голосе шепнула Юля.
— Тихо, тихо, — пробасила Зеленая, — не говори вслух. — Просто Вэ.
— А Принц где?
— Вот Принца-то как раз и нет. Ну что это такое, — обиделась Зеленая, — как доходит до дела, его нет. При-инц, ты где?
— А вон, точка на березе.
— Залез, что ли?
— Ага.
— А что он там делает?
— Мё-ода, мё-ода… — слышится сверху, как шум ветра.
Зеленая садится в ступу, быстренько поднимается к верхушке дерева и возвращает Принца на землю.
— Вот он, хорошенький, пчелок ждал.
— Принц, — говорит Маша, — и что ты все никак не поймешь, что меда на березе не бывает. Не бывает, ясно?
— Да! — восторженно пищит Принц.
— Так на чем мы остановились?
— Вэ… — подсказывает Юля.
— Ага. Отделился он от ствола и говорит: «Здравствуй, Красная Шапочка»…
— Нет, не так. Другим голосом, — поправляет Юля.
— А, извини, — исправляется рассказчик, которого клонит в сон. Но ничего не поделаешь, раз сказку начал, так заканчивай.
— Здравствуй, Красная Шапочка, — говорит Вэ. — Куда идешь?
— К бабушке, — отвечает ему Леший — Красная Шапочка.
— А что в корзинке несешь?
— Пирожки, Зеленая — елки-палки, то есть мама — напекла.
— Дай попробовать. Фу, гадость какая — капуста?
— А ты думал, заяц? — не может сдержать эмоций в кустах Зеленая.
Леший думает, что она подсказывает, и повторяет за ней:
— А ты думал, заяц?
— Ничего я не думал, — удивляется Вэ такому повороту сюжета, — давай дальше.
— Чего дальше? — спрашивает из кустов Зеленая.
— Чего дальше? — эхом повторяет за ней Леший — Красная Шапочка.
— Как «чего»? — недоумевает Вэ. — Ты что, сказки не знаешь? Пирожок давай пробовать. Что это такое, червяки? Тьфу…
— На, возьми самый вкусненький.
Вэ надкусывает пирожок, а оттуда лягушка — прыг! Ква-а! Ква-а!
Побледневший, напуганный Вэ кидается опрометью через чащу, ломая кусты, по лесу, по полю, и в болото — бух!
А там уж Леший:
— Добро пожаловать!
Юля сладко вздыхает и поворачивается на бок. Так бывает: сказка закрутится — ни до бабушки, ни до охотников не доберешься…
Днем сказка улетучивается, и мы, сказочники поневоле, вместе с нею. Днем мы обыкновенные взрослые. У нас свои дела. Лишь немногие живут в этом странном мире, и похожем на наш, и одновременно не похожем. Мир детства, как заметил Януш Корчак, — «бесконечно повторяющаяся сказка». У него своя грамматика — грамматика фантазии, изложенная сочинителем Джанни Родари. Свои геометрия и топология, описанные математиком Льюисом Кэрроллом, тоже сочинявшим сказки.
Сказочники делают мир ярче и даже вкуснее. Когда ты немного подросла, мы поехали в Финляндию. Наступил Новый год. В доме, где мы остановились, для нас положили под елку красивую коробочку с двумя пирожными, которых мы никогда раньше не пробовали. При ней была записка, где говорилось:
«Жил-был финский Поэт. Очень знаменитый, как Александр Пушкин. Его звали Йохан Людвиг Руненберг. И у него была любящая жена Фредерика.
Она верила, что талант может быть обогрет очагом. Каждый год в день рождения мужа в начале января она пекла ему его любимые пирожные. Всегда одни и те же.
А потом поэт Руненберг состарился и умер. Но Фредерика все равно сразу после Рождества пекла свои пирожные и ставила их на стол рядом с портретом мужа. Когда и ее не стало, во всей Финляндии установилась традиция один раз в год продавать во всех кондитерских магазинах пирожные Руненберга. По два в одной маленькой коробочке…»
Так что и в обыкновенной жизни всегда есть место сказке. А вы как думаете?
Сказка вторая
Картонная коробка из подземелья
— Зелененькая?
— А?
— А можно я к тебе в избушку зайду?
— А волшебное слово знаешь?
— Дя, — говорит Принц (вообще-то он большой, но иногда буквы не выговаривает).
— Ну попробуй.
Пошел Принц в лес, шел-шел, видит, избушка стоит на курьих ножках. Подошел и говорит: «Избушка- избушка, стань ко мне передом…» И забыл, что дальше. Постоял, постоял, стал стучаться, просить: «Избушенька, стань ко мне передом… Откройся, пожалуйста!» А избушка ему таким скрипучим противным голосом отвечает: «Еще чего? Ты волшебное слово скажи». Принц думает. Что же это за слово? «Избушка- избушка, стань ко мне передом, а…» Никак вспомнить не может, что дальше. Стал стучать сильней: «Избушка, откройся». Та поднимает одну куриную ножку и говорит:
— Сейчас ка-ак дам, ка-ак полетишь вон куда…
— А куда? — спрашивает Принц.
— За кудыкины горы! — отвечает избушка. — Понял?
— Ага… — сказал Принц и вздохнул. Подождал чуть-чуть. — Избушечка, а ты не можешь намекнуть немножко?
— Ох, горе луковое, на что тебе намекнуть? Не положено!
— Да ты хоть словечко…
— Ну, надоел, хуже горькой редьки. К лесу.
— Что к лесу?
— Все, — насупилась избушка, — ничего больше не скажу. Если уж ты с подсказкой догадаться не можешь…
— А, понял! Понял! — радостно запищал Принц. — Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к
