знающей преград. Легенда о мужчине, который слишком долго держал свои чувства взаперти, — и теперь они рвались наружу, сокрушая все на своем пути.
Вдруг слуха его достиг слабый стон — словно мяуканье потерявшегося котенка. Руки, мгновение назад нежно обнимавшие его за шею, обмякли; застыли податливые губы. Дейв услышал изумленный вздох, ощутил сильный толчок в солнечное сплетение — и волшебство испарилось.
Поцелуй оборвался так же внезапно, как и начался, и с вершины счастья Дейв низвергся в пучину отчаяния.
Грейс грезила о Дейве. Во сне он не был ни Стервятником, лишившим ее последних сбережений, ни подлым шантажистом. Легким шагом героя вошел он в ее унылый мир, готовый согреть ее своим теплом, уберечь от зимних бурь… И Грейс сама раскрыла ему объятия, сама потянулась губами к его губам.
Поцелуй его разжег в ней желание, и огонь его прогнал сон. Грейс не могла больше обманывать себя; ее грёза реальна, Дейв и вправду рядом — и вправду готов подарить ей жаркую, страстную любовь.
В первый миг при мысли об этом ее охватила невероятная, всепоглощающая радость — но в следующую секунду, потрясенная собственными распутными желаниями и возмущенная его откликом, она оттолкнула Дейва что было сил.
— Слезь с меня, негодяй! — вскричала она. Он медленно отстранился. Кажется, Грейс расслышала легкий стон — словно это движение причинило Дейву боль.
— Что ты вытворяешь?! — гневно продолжала она.
— Мне показалось, что ты замерзла, — хрипло ответил он.
— Замерзла?! — словно эхо повторила она. — А ты, значит, решил таким способом меня согреть?
Лицо Дейва исказилось от ярости.
— Разумеется, — ледяным тоном проговорил он. — У меня хобби такое — насиловать спящих женщин. Жаль, что Хетти нет, я особенно люблю делать это при свидетелях.
Заставив себя наконец встать, он повернулся к Грейс спиной, подошел к камину и принялся подбрасывать дрова в огонь. Грейс беспомощно огляделась вокруг. Сбитые в комок одеяла лежали у стены. Что, если она сбросила их во сне, Дейв наклонился, чтобы ее укрыть, а она…
Грейс зажмурилась, мысленно моля, чтобы сон не оказался явью. Господи, неужели она и вправду сама бросилась Дейву на шею?!
Обернувшись, она увидела, как Дейв ворошит кочергой угли. Плясали языки пламени, искры летели вверх и исчезали в дымоходе, и темный профиль Дейва на фоне мерцающего огня казался таинственно прекрасным, словно профиль давно забытого императора, отчеканенный на монете. Вздрогнув от холода, Грейс потянулась за одеялами. Сама ли она их сбросила — или это сделал Дейв?
Она сглотнула и снова зажмурилась. Щеки жарко запылали при мысли, что Дейв скорее всего ни в чем не виноват. Он действительно всего-навсего хотел ее укрыть — а она…
Беззвучно застонав, Грейс закрыла лицо руками. Несколько секунд не слышалось ничего, кроме воя и рева бури за окном. Осмелев, Грейс взглянула сквозь растопыренные пальцы — Дейва у камина не было. Она осторожно окинула взглядом комнату. Он лежал у камина, завернувшись в спальный мешок, — Грейс видела только темный затылок.
Ей хотелось заговорит с ним, извиниться, объяснить, что она спала, что этот поцелуй ничего не значит, но Грейс не могла выдавить ни звука. Не только потому, что понимала: ему проще об этом забыть, сделать вид, словно ничего не было, — но и потому, что не хотела лгать. Пусть она романтичная, безнадежно наивная дура, но для нее этот поцелуй значит очень многое.
В тот краткий миг между сном и пробуждением Грейс ощутила не просто желание — нечто большее. Она почувствовала себя в безопасности. Рядом был мужчина, готовый защитить ее от всех бед и опасностей мира. Это теплое, нежное чувство — особенно к этому мужчине — изумляло и пугало Грейс. Неужели супружеская жизнь с Грегом ничему ее не научила?.
Пусть Дейв Бертон божественно целуется, пусть возбуждает в ней странные чувства и незнакомые желания — все равно он волк-одиночка, хищник, питающийся падалью. Получив то, что хотел — бизнес- империю Бенедиктов, — он тут же исчезнет. Так что не стоит делать глупостей. Например, отдавать в его жадные лапы свое сердце.
Утро понедельника принесло с собой ясные небеса и два фута свежего снежного покрова. Ближе к полудню включили электричество. Обитатели особняка Бенедиктов выбралась из своего натопленного убежища: из всех троих, судя по всему, только Хетти проснулась бодрой и свежей.
Около полудня Хетти затеяла готовить свое коронное блюдо — жаркое с овощами. Дейв и Грейс помогали ей, но не обменялись и словом. Они знали, что дороги расчистят еще не скоро — а значит, охота на сэра Эдмунда сегодня отменяется. По счастью, Дейв не спешил названивать в дорожное управление. А может, к несчастью — ведь это означало, что Грейс еще целые сутки от него не избавится… Но тут же Грейс сообразила, что это неважно, едет Дейв в Лондон или остается дома, ей так или иначе от него не избавиться.
— Кто порежет перец? — поинтересовалась Хетти.
— Уже нарезали, — ответила Грейс, подавая ей перец в пластмассовой мисочке. — И лук тоже.
— Молодцы! — И Хетти отправила овощи на сковороду.
Грейс потянулась за картофелиной — и рука ее наткнулась на руку Дейва.
— Я почищу, — пробормотала она, поспешно отдергивая руку и не поднимая глаз.
— Будем чистить вдвоем — быстрее получится. Грейс предпочла не отвечать. Подождав, пока Дейв достанет картофелину, она сунула руку в пакет и достала другую. Стояли они чересчур близко друг к другу — но, право, глупо отходить на другой конец кухни, чтобы почистить картофель! Грейс — взрослый человек. Если Дейв способен держать свои чувства в узде, то и она со своими как-нибудь справится.
Поставив сковороду на огонь, Хетти сполоснула руки и удовлетворенно улыбнулась.
— Так, теперь пойду-ка я займусь своим рукоделием, а вы тут заканчивайте без меня. Когда обед будет готов, дайте знать.
Дверь за ней закрылась, наступило оглушительное молчание. Несколько мгновений оба стояли, словно приросли к полу. Грейс, опомнившаяся первой, схватила очередную картофелину и принялась скрести так яростно, словно от этого зависела ее жизнь.
Дейв не принимался за работу. Краем глаза она покосилась на его руки — в одной была недочищенная картофелина, в другой — нож.
Грейс опустила глаза на свои руки, приказав себе заниматься делом. Не обращать внимания ни на запах Дейва, ни на жар его тела… Какой еще жар, Господи помилуй! Должно быть, у нее галлюцинации. Как можно чувствовать жар чьего-то тела, когда стоишь от него в двух футах?! Она много раз работала на кухне бок о бок с тетей и никогда, никогда не ощущала жара ее тела!
Он откашлялся. Грейс выронила нож — он со звоном упал на кафельный пол.
— Послушай, Грейс…
Началось. Она знала: этого разговора не избежать. Ну нет, она не позволит ему себя унизить!
— Нет, ты послушай, что я тебе скажу, — перебила Грейс. — Просто помолчи и послушай. Знаю, я сама виновата. Это я тебя поцеловала. Признаю. Ты ко мне не приставал, ничего дурного не делал — все я сама. Я не понимала, что делаю. Это ничего не значит. Так что не смей думать… то, что ты сейчас думаешь. Ясно? — И упрямо вздернула подбородок — пусть только попробует возразить!
Дейв медленно повернулся к ней. Лицо его — напряженное, с тонкими линиями морщинок в уголках рта — было холодным и суровым, а глаза как-то странно блестели. Что это — жалость? Господи, неужели он ее жалеет?!
— Нет, правда, я… — Голос сорвался, и Грейс начала снова: — Честное слово, Дейв, я…
Я знаю, что ты спала, Грейс, — прервал он ее. — Знаю, что не понимала, кого целуешь. Знаю, что это ничего не значит. — Он отложил картофелину и нож. — Я просто хотел сказать, что не хочу есть. И что мне нужно сделать несколько звонков. — Сполоснув руки, он оглянулся через плечо. — И еще я хотел сказать, что ты очень помогла мне в последние дни и заслужила отдых. Так что продолжим работу с завтрашнего дня.
Он вышел из кухни — а Грёйс еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь и чувствовала, что
