– Это моя погибшая душа, которая парит среди живых и ищет свою любовь.
– А-а-а, понимаю, – протянула она, подавляя смех и пытаясь приглядеться к его творчеству. – А что это твоя душа здесь нарисовала? Можно посмотреть?
Энди, не глядя, сунул ей под нос салфетку. Она взяла ее и приблизилась к лампе. Стала внимательно рассматривать.
– Я вижу здесь три ярких солнца, две луны, несколько метеоритов... Похоже, это вид одной из тех вселенных, которые посещала твоя душа, блуждая по космосу, – сказала она задумчиво. – Только не пойму, при чем здесь рыбки и эти странные вьющиеся стебли? Разве в пространствах той вселенной водятся летающие рыбы и растения?
– Глупая. Это не другая вселенная. Это недра моря с морскими звездами и чудищами. Ты что, совсем забыла, откуда пришла? Забыла родину? – пробурчал он.
Но в его голосе не было ни обиды, ни злости. Непонятно, куда они испарились. А вместо них в душу ворвалась ослепительная радость. Как будто и вправду какое-то шальное солнце из другой вселенной случайно закатилось в эту, чтобы озарить и согреть ее.
Он не удержался и поднял на нее глаза.
– Ну вот, наконец-то, – сказала она с улыбкой. – Привет, Куку.
И, конечно, сказав это, наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Привет, Русалка, – ответил он, привычно ошарашенный.
– Я рада, что мы снова встретились, Куку. Я ведь говорила, что мы еще встретимся, – прощебетала она, весело поблескивая глазами.
– Ты много чего говорила.
– Помню. И все, что еще не сбылось, скоро сбудется.
Он в сомнении пожал плечами.
– Пусть бы хоть половина сбылась.
– Не половина, а все сбудется. Обязательно. Вот увидишь.
Он промолчал, поражаясь ее абсурдному оптимизму. Разве хоть одно из его желаний способно сбыться без нее в его жизни? Нет. Но она этого не понимала. И теперь вдруг заметно засуетилась.
– Ой, прости, Куку, мне нужно бежать. Меня ждут, – протараторила она.
Он вздохнул.
– Знаю. Беги.
– Ну пока, Куку.
– Прощай, Русалка.
И она убежала. Вот она была, а вот ее уже нет. Убежала к другому и унесла с собой салфетку, испещренную симптомами его последней одержимости.
Энди наконец увидел на столике перед собой счет. Оплатил его и быстро вышел. И когда оказался на улице, пожалел, что не задержался в баре еще на несколько минут, потому что видеть, как она садится на мотоцикл своего нового приятеля, было хуже гестаповской пытки. А еще хуже было видеть, как они вместе укатили. В пустоту ночи. Туда, куда вслед за ними улетели и последние надежды Энди.
Спал Энди в эту ночь на редкость скверно. Потому что для того, чтобы заснуть, нужно было перестать думать. А перестать думать было невозможно, потому что он думал о ней. Поэтому он всю ночь то засыпал, думая о ней, то просыпался, думая о ней.
И наконец додумался и все понял. Он понял, кем была его Русалка. Она была одной из тех девушек, которых в народе мягко называют девушками легкого поведения. Одной из тех, для кого жизнь была игрой, карнавалом соблазна, вечным флиртом. Вечно новым романом с новым мужчиной.
И что в этом плохого? Почему такой образ жизни принято осуждать? Что хорошего в жизни добропорядочной домохозяйки, которую давно разлюбил муж, потому что она растолстела, родив ему троих детей? Много ли счастья в трясине повседневной рутины, когда, кроме заботы о детях, ничего больше не радует? Есть ли какой-то смысл в том, чтобы терпеть давно остывшего к тебе, брюзжащего мужа с потухшим взглядом, глаза которого оживают, только когда смотрят на молоденькую соседку? И разве самая порядочная домохозяйка, по ночам орошая слезами подушку оттого, что ее не любит муж, не мечтает однажды проснуться соблазнительницей-русалкой? Вырваться из плена скуки и броситься в объятия незнакомца, очарованного ею?
Нет, Энди свою Русалку не осуждал, потому что ничего хорошего в жизни нормальных, правильных людей не находил. Поэтому, наверное, его и бросали все те женщины, с которыми он был близок. Они все были нормальными и правильными. Все хотели завести нормальных и правильных мужей, чтобы потом всю оставшуюся жизнь жалеть об этом. И они были правы, что бросали его. Они чувствовали в нем этот скрытый протест.
Но ведь Русалка тоже его бросила? Может, потому, что для нее он был слишком правильным?
К вечеру, продолжая размышлять, он добрел до своего ресторана. Пожал теплую руку Хари, который перебирал счета, и официантам, которые при виде него странно подтягивались, от чего он никак не мог их отучить.
– Принести вам кофе, сэр? – спросил один из них.
– Да, Санджей. Спасибо.
Посетителей в ресторане было немного. Энди сел за первый у стойки бара столик, спиной к залу, и вдруг почувствовал странную неловкость. Как будто кто-то сзади буравил его затылок глазами. Ему ужасно хотелось обернуться. Нестерпимо. Но он попытался себе внушить, что это у него легкий нервный сдвиг – последствие вчерашней встречи с Русалкой.
Санджей принес ему кофе.
– Что-нибудь еще, сэр?
– Нет, спасибо. А скажи, Санджей, там, в конце зала, не сидит случайно белокурая красивая девушка? – не удержался он.
Санджей оглядел зал.
– Сидит.
– А что еще она делает?
– Смотрит на вас, сэр.
– Спасибо, Санджей.
Энди обернулся. Она действительно сидела в конце зала у окна. Его Русалка. И как только их глаза встретились, улыбнулась и помахала ему рукой.
Значит, она все-таки запомнила название его ресторана. И нашла. Только зачем она здесь? Хотя, судя по тому, с какой оголтелой радостью забилось его сердце, это было неважно. Он встал и направился к ней.
– Не могу поверить: ты в моем ресторане, – сказал он, глядя на ее сияющее лицо.
– Сомневаешься, можешь потрогать меня. Или поцеловать. – Она искоса блеснула на него глазами и кокетливо подставила для поцелуя щеку.
Энди наклонился и коснулся губами ее щеки. Быстро, будто боялся обжечься. Совсем не так, как ему хотелось.
– Ждешь кого-то? Или просто так заглянула? – спросил он.
– Просто так.
– А почему тогда не подошла?
– Хотела проверить, почувствуешь ли ты мой взгляд. – Не сводя с него синих смешливых глаз, она, как обычно, склонила голову к плечу и оглядела его.
– Очередной тест, который я, надеюсь, прошел с успехом? – усмехнулся он.
– Да. Хотя, как всегда, долго сомневался.
– А ты думаешь, легко поверить, что я вижу тебя в своем ресторане?
– А ты что, глазам своим не веришь?
Пока она хихикала, Энди подумал, что ему иногда хотелось бы не верить своим глазам. Например, вчера.
– Ты не против, если я к тебе присоединюсь? – вместо ответа спросил он.
