собой. Но когда она протянула к нему руки, он исчез. Затем он снова появился, и Лесли напряженно пыталась узнать его. Но разум был бессилен, он ничего не знал. А сердце знало и молчало.
Потом Лесли услышала над собой мужской голос. Образы мгновенно рассеялись, а голос настойчиво продолжал повторять ее имя. Лесли лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к голосу. Похоже, она продолжает бредить, только теперь ее бред стал слуховым.
Наконец она почувствовала, как чьи-то пальцы нежно коснулись ее лба. Лесли устало разомкнула веки.
Над ней, склонившись, стоял Фатих.
— Лесли? Что с тобой, милая?
Она слабо улыбнулась.
— Я, кажется, была в бреду.
— О, милая… — Он снова коснулся ее лба. — Ты горишь… — Потом заметил на подушке полотенце, сползшее с ее лба. — Я смочу полотенце. А потом узнаю у хозяйки, где найти доктора. А ты лежи спокойно.
— Ерунда, Фатих. Не беспокойся. — Она попыталась приподнять голову, но от слабости у нее перед глазами поплыли круги и заблистали звездочки. — Черт…
— Не вздумай вставать, Лесли. Аспирин у тебя есть?
— Да. Я уже пила его, только не помню, куда сунула.
— Ничего. Я принесу свой.
Он бросился к умывальной перегородке, смочил полотенце, уложил его на пылающий лоб Лесли и погладил ее по руке.
— Все будет хорошо, милая. Только ты не вставай. Я сначала принесу тебе аспирин, потом спущусь к хозяйке… А ты лежи, ладно? Я обо всем позабочусь.
— Спасибо, Фатих. Кстати… — Она удивленно приподняла брови. — А как… ты вошел ко мне?
Он усмехнулся.
— Не бойся, не через стену. Просто ты забыла закрыть дверь. Я сначала постучал, а потом… дверь сама открылась. Твое лицо было в поту, губы — пересохшими. И ты что-то шептала. Я догадался, что ты заболела.
— О, Фатих…
— Ничего, ты скоро поправишься. — Он снова погладил ее по руке. — Не скучай. Я сейчас вернусь.
Два следующих дня Лесли провалялась в постели. Местный доктор в первый же день осмотрел ее, но ничего серьезного не обнаружил. Перегрелась на солнце. Легкий солнечный удар. Прописал жаропонижающее и посоветовал принимать побольше жидкости. И впредь не торчать часами на солнце.
Жан-Поль и Фатих с утра до вечера суетились возле нее: приносили горячий чай и еду и чуть ли не из ложечки кормили. Кроме того, развлекали песнями и шутками. И оба купили ей по панамке.
— Но ведь у меня только одна голова, — сказала Лесли со смехом, по очереди примеривая их.
— Было бы лучше, если бы было две, — ответил ей Жан-Поль. — Не пришлось бы съесть полпачки аспирина.
Ее болезнь еще больше сблизила их всех. Пока она болела, Фатих ни разу не позволил себе загрустить, а Жан-Поль просто превзошел себя: относился к ней как к сестре, а к Фатиху как к брату.
К концу второго дня, невзирая на возмущение своих нянек, Лесли выбралась из постели и под аккомпанемент гитары Жан-Поля устроила на террасе танцы.
А на утро третьего дня, проснувшись чуть свет, просто сбежала из дому, оставив им записку:
7
Она шла по тропинке через джунгли к своему бассейну.
Почему ей так хотелось туда вернуться? Надеялась, что снова встретит фокусника, который сначала одурачит ее, доведет до отчаяния, а потом накормит завтраком и исчезнет?
Нет. За два дня болезни она забыла о нем. Ну, если не забыла, то очень пыталась. Зачем помнить о мужчине, который легкомысленно переполошил ее чувства и сбежал к жене.
И все же, когда она увидела его сидящим на камне — на том же камне, где она в полной растерянности сидела после его ухода — ее сердце радостно затрепетало.
Похоже, она рада его видеть. Только к чему ей эта радость? Может, пока не поздно, повернуть в обратную сторону?
Но было поздно. Он повернул голову и увидел ее.
— Привет, Мария!
Лесли глубоко вздохнула, пытаясь унять неразумную радость.
— Привет, Адам! А тебе, я вижу, приглянулось мое озеро!
— Без тебя, Мария, эта лужа утратила для меня всякую привлекательность.
— Тогда что же ты здесь делаешь?
Он встал.
— Как что? Жду тебя. Вернее, ждал.
— И долго?
Он задумался, оглядывая ее. Лесли не терпелось услышать, что он сейчас соврет.
— Два дня. Два проклятых скучных дня, — ответил он.
Неужели он и в самом деле ждал ее здесь? Или просто угадал?
— А как же та, к которой ты в то утро спешил?
Он тяжело вздохнул.
— Она умерла. От злости.
— Подозреваю, что это ты ее довел.
— Послушай, Мария, — вдруг по-детски взмолился он, — может, не будем о ней? Я не для этого ждал здесь тебя.
— А для чего? — Лесли подозрительно прищурилась.
— Ну… например, для того, чтобы вместе искупаться.
— А одежду воровать ты не будешь?
— А ты что, собираешься купаться голой?
Лесли усмехнулась.
— Размечтался.
— Ну, мечтать ты не можешь мне запретить.
— Что ж, тогда мечтай.
Она отвернулась от него, сняла с себя блузку, развязала узелок юбки и, переступив через сброшенную одежду, стала закалывать волосы.
Краем глаза она видела, как он быстро разделся и остался в одних плавках.
Она все еще возилась с волосами, пытаясь подколоть их повыше, когда почувствовала прикосновение его руки к своей. Нежное, теплое… Она вздрогнула и замерла. Неужели он хочет помочь ей подколоть волосы?
Но он только осторожно вынул заколку из ее руки. Волосы каскадом обрушились ей на спину.
Лесли резко повернулась к нему.
