Она сослалась на головную боль и пошла к себе.
8
Она лежала на спине, подложив руки под голову, и смотрела в потолок.
Итак, что же происходит? А ничего. Просто она влюбилась. И Фатих здесь ни при чем. Она влюбилась в оператора Эвана. Правильно это или нет, она не знает. Она знает только, что жаждет его поцелуев и теряет голову, когда он прикасается к ней.
Лесли перевернулась на бок. Завтра они все будут в Анджуне, и наверняка она снова сможет увидеть его. И если это судьба…
К черту судьбу. Судьба уже изрядно поморочила ей голову. Сначала она думала, что ее суженый — Жан-Поль. Потом ей казалось, что это — Фатих. А теперь… Теперь она ничего не знает, кроме того, что ни один мужчина в мире не целовал ее, как… Адам? Или Эван?
Она провалялась в постели несколько часов и даже забыла об обеде. Только когда с террасы послышались голоса, снова вернулась к реальности. И вышла на террасу.
— Привет, сбежавшая кинозвезда! Небось, сидишь здесь голодная? — встретил ее Жан-Поль.
— Ты так чертовски догадлив, — ответила она. — Но я буду хорошей девочкой и сейчас же пойду обедать.
— Не утруждай себя. Я не только догадлив, но и заботлив. — Он полез в рюкзак и достал упакованный в фольгу обед.
Лесли поблагодарила и жадно набросилась на еду. Жан-Поль принес гитару, и обедала Лесли под музыкальное сопровождение. Когда время приблизилось к закату, она решила прогуляться по пляжу. Фатих и Жан-Поль не могли составить ей компанию, поскольку должны были забрать из мастерской мотоциклы и заправить их.
Она сидела на берегу, наблюдая за сменой красок на поверхности океана, но мысли ее летали по всему Арамболю.
Где он сейчас? Если ищет ее, то рано или поздно появится на этом пляже.
Солнце село, пляж опустел, в ресторанах засветились огни.
А Лесли продолжала сидеть на берегу и ждать его.
Наконец, когда совсем стемнело, она потеряла надежду.
Я найду тебя, Мария. Это все, что он сказал. Но он не сказал, когда. И еще он много чего не сказал ей. А она сидит здесь и ждет его. Почему? Потому что не знает, как будет дальше жить без него.
Она встала, отряхнула от песка юбку и полезла в рюкзачок за фонариком.
Черт! Она забыла фонарик. Оставила его на полу у кровати!
Ну что ж, ничего не поделаешь. Придется вспомнить опыт своего первого дня в Арамболе.
Она пересекла пляж и вошла в рощу. Первые десять метров дались ей довольно легко, но потом пришлось замедлить шаг и идти, осторожно ощупывая ногами почву. Но, несмотря на сложность передвижения, ей почему-то в этот раз нравилось идти в темноте. Она часто останавливалась, поднимала глаза к небу и любовалась первыми яркими звездами. А еще она думала о нем и о том, что было бы, если бы они сейчас встретились в этой чарующей темноте рощи.
Прислонившись спиной к пальме и прикрыв глаза, Лесли в очередной раз повисла в паутине сладких любовных грез, когда неподалеку послышались голоса. Она открыла глаза и увидела два луча, идущие ей навстречу. Голоса приблизились: один из них был мужской, другой — женский. Лесли уже собиралась обнаружить себя, как вдруг оба фонарика погасли. У ствола кокоса застыли два силуэта.
Влюбленные, с завистью подумала Лесли. И им, конечно, не до нее. Она невольно прислушалась.
— Я не могу без тебя, слышишь, не могу без твоей любви, — страстно шептал женский голос. — Ты не можешь оставить меня…
— Прости… — Мужчина громко вздохнул. — Но я сам не понимаю, что со мной происходит…
Лесли показалось, что она сошла с ума. Голос мужчины был знакомым. Этот голос сегодня утром на пляже говорил ей, что найдет ее. Это был он. Перепутать этот голос с другим она не могла.
Ей хотелось завыть от отчаяния. Сползти по пальме на землю и зарыться лицом в глину и песок под ногами. А потом куда-то бежать, бежать и ничего не видеть и не слышать. Ее сердце билось так яростно, что она испугалась, что они услышат его удары. Она задыхалась от боли, разрывающей сердце на куски.
— Поцелуй меня, — прошептала женщина.
Лесли невольно подняла глаза и увидела, как его руки легли на плечи женщины. О нет! Ничего этого нет! Это неправда! До боли сжав кулаки, Лесли зажмурила глаза. Потом, чтобы не закричать, укусила себя за кулак. Наконец повернулась и медленно пошла в сторону пляжа.
Плевать, если они увидят ее. Плевать, если он узнает ее. Плевать на весь мир, потому что для Лесли больше не существует мира.
И ей плевать, если она сейчас свалится в яму. Плевать, если напорется на корень и споткнется. Плевать, если умрет.
Непонятно как, ноги вынесли ее из рощи и, заплетаясь, понесли по песку. И тут она наконец споткнулась о собственную ногу и растянулась.
Горячие слезы хлынули из глаз. Раскинув руки, Лесли лежала на песке и горько рыдала.
Она вернулась в дом, опустошенная, с опухшими от слез глазами.
Жан-Полю и Фатиху она собиралась сказать, что упала, ведь по ее лицу они догадались бы, что она плакала.
Но, к ее облегчению, их в доме не было. На террасе она нашла записку:
Но ей теперь было совсем не до ужина. Она вошла в комнату, нашла ручку и на обратной стороне их записки написала:
«Поужинала в гордом одиночестве и отправилась на покой. Увидимся завтра. Ваша Лесли».
Оставила записку на террасе, вернулась в комнату, зажгла свечу, разделась и легла в постель.
Глупые слезы снова затопили глаза, и, обняв подушку, она сначала обильно оросила ее, а потом, обессиленная, заснула.
Ее разбудили громкие мужские голоса за дверью ее комнаты.
Кому это вздумалось поднимать с утра шум? Неужели Жан-Поль и Фатих повздорили?
Приподнявшись на локтях, Лесли прислушалась. Жан-Поль что-то горячо доказывал кому-то, но это был не Фатих.
— Сколько раз я могу тебе повторять: здесь живет Лесли, — слышался раздраженный голос Жан- Поля.
— Но она американка? С длинными пепельными волосами? И еще у нее большие синие глаза? — говорил другой.
— Да. А еще стройные ноги и округлая грудь. Но она не Мария.
— Все равно я хочу ее видеть. Я знаю, что это она.
Лесли показалось, что она сходит с ума. Это был он.
— Какой ты упрямый, — сквозь зубы процедил Жан-Поль. — Ты что, не понял, что я не позволю тебе барабанить в ее дверь? Если хочешь увидеть ее, дождись, пока она проснется. И не ори так.
— Но я не могу ждать, как ты не понимаешь?
Лесли стояла под дверью, затаив дыхание. Он нашел ее. Только зачем? Ее охватило трепетное
