средневековья.
Католическое духовенство в пылу своего фанатического ослепления душило всякое свободное слово и всякую свободную мысль, но уродливые и грубые формы средневековья, этой самой печальной и темной эпохи человеческой истории, в силу многих причин стали постепенно одна за другой падать.
На смену им явилось новое светлое, так называемое гуманистическое движение.
Провозгласив, как основной принцип, уважение к человеческой личности, движение это открыло свободный и широкий простор всем умственным и духовным проявлениям человеческой мысли. Наука, искусство и литература, вырвавшись из цепких пут католицизма, стали быстро развиваться. Благодаря изучению греко-римской литературы, началось развитие теософии, предметом которой служило изучение природы с целью открыть в ней присутствие таинственного Существа. Наряду с этим началось также изучение древних наук с их таинственными формулами и загадочными действиями.
Это, был именно период мистических теорий, которые предшествовали возникновению идеи животного или личного магнетизма.
Первым по времени в этом направлении явился в XV веке великий мыслитель Теофраст Парацельс, родом из Швабии.
Из его учения следовало, что звезды оказывают влияние на всю нашу планету, а следовательно, и на человека, которого он представляет себе, как двухполюсный магнит, одна половина которого притягивалась и питалась звездами, а другая землею. Он предполагал, что здоровый может лечить больных благодаря своей притягательной силе, вследствие которой этот здоровый человек отвлекает испорченный магнетизм больного. Далее он предлагал, как лечебные средства, придавая, однако, часто значение не так своим средствам, как тому результату, который ими достигается, благодаря внушению или самовнушению. Он говорит, что: «… вера, творящая чудеса, все равно, истинная она или ложная, все-таки творит чудеса».
Итак, мы видим, что уже в те отдаленные времена ум этого человека был настолько глубок и проницателен, что он сумел уловить истинный смысл всех этих явлений.
Приблизительно в то же время английским физиком Джильбером был открыт естественный магнит. Его появление произвело большое впечатление и смятение в среде ученых того времени, и одним из первых обратил на него внимание Парацельс, как бы увидев в свойствах магнита так давно отыскиваемый «универсальный принцип». По его учению, из естественного магнита истекал такой же самый «жизненный флюид», как из тела человека, и что этим-то именно обуславливались притяжения, существующие как между людьми, так и между людьми и звездами.
В то время, говорит В. Битнер, «все стали объяснять магнетизмом и притяжением. Начиная с растений, которые поворачиваются к солнцу, и кончая массой явлений самого противоположного свойства, до того времени считавшихся необъяснимыми, все стали приписывать влиянию „симпатизма и антипатизма“.
Применение естественных и искусственных магнитов с лечебными целями начало быстро распространяться. Их носили в виде колец на шее, руках и других частях тела. Для успокоения конвульсий, для лечения болей и нервных болезней. Таким образом, была образована магнетотерапия в ее первичном виде».
Среди многочисленных последователей Парацельса наиболее видное место занимает Гоклениус и Гелимонтиус, но главным образом Себастьян Вирдиг (1613 — 1687), по учению которого магнетизм представлял своего рода «духовное согласие». Вообще, это был период теоретического развития идеи животного магнетизма и, как видных деятелей этого периода в этом направлении, нужно упомянуть ещё имена Иеронима Кардано, самоотверженного Джордано Бруно, Максвела и знаменитого философа Декарта.
Затем наступает период, когда начинают появляться магнетизеры — практики, которые стали совершать чудеса, руководясь до некоторой степени теориями своих предшественников. Самое видное место между ними занимает Антон Месмер. Однако уже его некоторые предшественники, между которыми особенно видное место занял священник Гаснер, тоже были магнетизерами-практиками, но все же отличались от Месмера тем, что они совершали свои чудеса как бы совершенно бессознательно, не умея объяснить их, или, вернее, в основу их положили теологические соображения.
Остановимся несколько подробнее на деятельности Антона Месмера. Он родился в 1734 году в Силезии. Это был по характеру корыстолюбивый человек и к тому же очень ловкий в житейских вопросах. В 1766 году он в Вене получил звание доктора медицины, причем темой своей диссертации избрал вопрос о «влияние звезд и планет на излечение больных», где указывал на происходящие между небесными светилами и живыми существами взаимодействия, совершаемые при посредстве магнетического флюида.
Позднее Месмер начинает применять магниты к лечению болезней, чему, впрочем, немало способствовал еще то обстоятельство, что он познакомился с астрономом Геллем, который тоже занимался врачеванием посредством магнитов. Однако скоро Месмер оставляет этот способ лечения больных магнитами и переходит уже непосредственно к лечению животным магнетизмом, тем более что он, с одной стороны, имел по этому вопросу очень хорошую подготовку в теоретическом отношении, с другой же стороны, он обратил серьезное внимание на совершаемые уже тогда Гаснером чудеса, и, как человек умный, сразу сообразил, что последний пользуется при лечении животным магнетизмом, который должен был отличаться от свойств искусственных магнитов.
В Вене Месмер оставался недолго и вскоре переселился в Париж, где именно и начинался новый и самый важный период его деятельности, а учение его, с течением времени, начинает приобретать все большую устойчивость.
Французское общество встретило Месмера с большим восторгом и даже энтузиазмом. К нему бросились все, от велика до мала, мужчины и женщины, больные и здоровые. Всех привлекало желание испытать на себе новый метод лечения, интерес к самой необычайности и таинственности опытов, чаще простое любопытство и, наконец, подражание моде.
Собственно и неудивительно, что французское общество так восторженно приняло Месмера.
Настроение этого общества к концу XVIII века было какое-то лихорадочно-выжидательное. Разум всем наскучил, а, наоборот, вновь начало возрождаться стремление к чему-то новому, чудесному, хотели слушать лишь того, кто мог бы действовать на воображение. В разных местах образовались общества, которые занимались мистическими науками.
Ясно, что в такое время появление Месмера было как нельзя больше кстати.
Скоро количество посещавших его больных увеличилось настолько, что он уже не мог более всех принимать, а потому взял себе сотрудника в лице своего слуги, которого посвятил, очевидно, в тайны своего лечения, а кроме того, ещё устроил свой знаменитый чан для магнетизирования многих больных одновременно. Я не буду приводить здесь подробного описания устройства этого чана, тем более что он для нас имеет теперь мало интереса.
Далее Месмер стал прибегать уже к магнетизированию деревьев, к ветвям которых были привязаны веревки, за которые больные держались для того, чтобы получить исцеление.
Свою теорию животного магнетизма Месмер выразил в 27 «догматах», которые совершенно излишне было бы тут приводить, так как в общих чертах он с некоторыми изменениями вновь высказал то, что и до него уже говорилось.
Надо, однако, сказать, что теория Месмера в то время была отвергнута почти всеми учеными общества Франции, не исключая и Королевского Медицинского Общества.
Мы не будем останавливаться на дальнейшей судьбе Месмера, тем более что его дальнейшая деятельность и не представляет уже для нас исторического интереса.
Перейдем теперь к рассмотрению совершенно нового фазиса в развитии исследуемого нами вопроса о животном магнетизме, именно к моменту, когда в 1785 г. маркиз де Пюисегюр открыл вызываемый, или искусственный, сомнамбулизм (сомнамбулизм — особое состояние, во время которого человек говорит, ходит, действует в состоянии сна).
Произошло это совершенно случайно, когда де Пюисегюр однажды магнетизировал больного крестьянина, который впал при этом в состояние сомнамбулизма.
«С этого времени, — говорит Фигье, — пресловутый месмеровский чан был сдан в архив
