— А лед почему в воздухе висит? — не хотели сдаваться ребята.
— Лед — иное дело. Доводилось видать, как вода из-подо льда уходила. Это на любой речке погляди: замерзнет она осенью после дождей, когда воды много, а потом вода скатится, лед и садится, прогибается корытом. Ну, а коли речка или там озеро узкие — лед запросто может повиснуть в воздухе.
— Так ведь озеро — не речка, куда из него вода может уйти без трубы? — цеплялись ребята за последний довод.
— Как куда? А в землю. Земля, она на воду ненасытная…
Вот и попробуй, поговори, выясни тут чего-нибудь! Бились, бились мальчишки — все без толку. Когда обошли домов десяток, интерес к розыску заметно уменьшился. Ленька первым стал отлынивать.
— Иди ты, у меня вон пимы обмерзли, никак не обметешь, — говорил он.
Сначала Мишка не пытался уговорить Леньку. Пусть не заходит, одному даже лучше: если в этом доме он узнает тайну трубы, Ленька только оближется от зависти. Но когда ни в этом, ни в следующем доме секрет не открывался. Мишке тоже не захотелось ходить одному.
— Нарочно обморозил валенки, а теперь отлынивает! — ворчал он.
— Как же, нарочно! Хорошо тебе, если пимы у тебя новые, гладкие. А у меня вон какие мохнатые, растрепанные — к ним каждая снежинка липнет…
Тут уж возразить было нечего. Да и надоело спорить, так же как и бесполезно ходить по старикам. В конце концов мальчишки махнули на всякие розыски рукой и принялись «пулять» друг в друга снежками…
Повезло опять Ванюшке. Он не стал ходить подряд по всем домам. Спросил сначала у матери: не знает ли она какую-нибудь старушку, которая раньше работала у купца на выделке кожи.
— Зачем тебе понадобилась такая старушка? Председатель велел расспросить о старине? Что ж, это не мешает вам знать, как прежде жилы из людей тянули… Ступай тогда к бабке Марфе. У ней и до сих пор, сказывают, руки болят от купеческих кож. Ревматизмом, наверно, свело…
Бабка Марфа на вопрос Ванюшки ответила сердито:
— Не работала бы на Кислом озере, так и не маялась бы теперь так! — и показала мальчику скрюченные пальцы с опухшими суставами. Потом добавила горестно: — только все равно податься было некуда…
Ванюшка терпеливо выслушал жалобы бабки, искренне пожалел ее и только тогда спросил о трубе.
— Труба, спрашиваешь, есть ли под водой? — бабка сморщила и без того морщинистый лоб. — Как же, помнится, была труба. Через нее воду из озера спускали, когда она шибко закисала. Озеро-то на две части было разделено. Выше плотинки вода почище стояла, а ближе к реке кожи полоскали, туда же известку и квасцы из чанов сливали. Когда вода протухнет совсем, ее и спустят по трубе.
— А куда та труба вела? — так и подался весь вперед Ванюшка.
— Вот уж этого, дружок, не знаю. Помню, мужики с купцом все ругались, доказывали, что его вонючая вода прямо в речку течет, что от нее, мол, рыба и там дохнет. А купец твердил свое: «Не в речку, дескать, а в землю уходит труба. И нет из нее никакого выхода…»
— А разве народ не видал, как делали эту трубу? — поинтересовался Ванюшка.
— Э-э, голубок, ту трубу построили, говорили нам старики, еще золотоискатели.
— Кто? — переспросил Ванюшка.
— Старатели, говорю. Давно когда-то они золото по Скопанцу рыли. Отчего, думаешь, Скопанцем-то берег зовут? Оттого, что копали тут его старатели. И под Скопанцем копали, и дальше по логу. Недаром тот лог Золотым корытом звали…
— Это распадок рядом со Скопанцем? — даже подскочил на месте Ванюшка.
— Он самый, какой еще боле. Так через тот лог, сказывали, и была проведена труба с водой из озера. Только не трубой ее раньше звали, а сплотками. Сплочена она, взакрой сделана одна плаха с другой…
— А для чего ее старатели делали? Для чего им нужна была вода?
— Золото, внучек, золото мыли. Сама я не видела, но слыхала: золото водой от земли отмывают. Льется вода, землю уносит, а золото в корыте остается. Оттого, знать, лог Золотым корытом и прозвали, что золото там мыли…
— А почему же теперь не моют? — загорелся Ванюшка. Ему уже грезилось, что Скопанец весь золотой, оттого и желтый.
— Ох, и настырный же ты, внучек! Все: отчего да почему? — мелко засмеялась бабка Марфа. — Не знаю я, а врать не буду. Кончилось, наверно, все золото, вот и не копают и не моют…
— Кончилось? — уныло переспросил Ванюшка. Потом снова оживился. — Ладно, бабушка, нам золото пока не нужно. Нам учитель и председатель велели только узнать: верно ли, что под землей труба идет…
— Тоже, дружок, не знаю, а врать не хочу. Раньше, сказывали, была, а теперь, поди, давно сгнила…
— Нет, бабушка, не сгнила! Сергей Петрович, учитель наш, говорит, что она лиственничная, а лиственница долго в воде сохраняется, — сказал Ванюшка.
— Вы, стало быть, ее видели? — заинтересовалась бабка.
— Видели, видели, бабушка Марфа! Один конец ее торчит в озере… Только мы не знали, куда ведет другой. А теперь точно знаем. Спасибо вам пионерское!
— Ну-ну, на здоровье, голубок! — ласково погладила Ванюшку по голове скрюченной рукой бабка Марфа.
Как на крыльях летел Ванюшка к Сергею Петровичу. Но не успел он добежать до его дома, как навстречу ему попалась такая же запыхавшаяся Зиночка.
— Ты куда? — приостановился Ванюшка.
— К папке бегу сказать…
Зина оглянулась по сторонам — нет ли вблизи кого-нибудь — и понизила голос до полушепота:
— Харламыч-то… собаку рыбой кормит!
— Какой рыбой? — не понял Ванюшка.
— Такой, какую мы под Скопанцем и в Кислом озере находили.
— Правда?
— Сама видела сейчас — полную миску собаке выставил!
— Как же ты увидела?
— А у него, у Харламыча, Катерина замуж выходит. Она моей маме платье свадебное шить отдавала. Мама сегодня сшила и велела мне отнести. А у Харламыча собака злая, она у сарая сидит на цепи, но все равно боязно — вдруг сорвется? Я остановилась у калитки, заглядываю: нет ли кого во дворе… И вижу — Харламыч из погреба миску мелкой рыбы вынес и собаке поставил. А собака как начала чавкать, как начала глотать!.. А сороки, как у Скопанца, налетели, кружатся, тоже норовят схватить…
— Зачем же он рыбу собаке отдал? — удивился Ванюшка. — Может, ты ошиблась, может, то не рыба была?
— Рыба! — запальчиво возразила девочка. — Я хорошо видела!
— Где же Харламыч карпо-карася взял?..
В это время к Ванюшке с Зиной подошел Ленька.
— Какая рыба, какая миска? — переспросил он.
— Да вот я говорю — Харламыч мелкой рыбой собаку кормит, а Ванюшка не верит! — обидчиво сказала Зина.
— Подумаешь, диво! — пренебрежительно бросил Ленька. — Он, Харламыч, целыми мешками эту рыбу на станцию продавать возил! Говорил, что картошка, а на самом деле рыба…
— Откуда ты узнал? — Ванюшка схватил Леньку за плечо.
— Ох!.. — Ленька спохватился, что выболтал лишнее.
Но отступать было уже поздно.
— Сам видел, — сказал он растерянно. Потом добавил просяще: — Только чур, никому не говорить!
— Да ты сам-то расскажи толком!
