листочков, которые он перекладывал один под другой. Механически, после каждого предложения он поднимает глаза. Он не умеет еще «делать взволнованный вид», тщательно скрывая, что он находится здесь по долгу службы и в первый раз в жизни видит текст, написанный одним из его секретарей. Солдату миротворческих сил было двадцать два года.
Все больше и больше бездомных повсюду продают «Ля рю», «Ле ревербер»: в метро, у входа в супермаркеты, во время красного сигнала светофора под дождем. Машины не опускают своих стекол, ведь это «газеты бездомных», а не настоящая пресса.
В вагон пригородного метро поднялся продавец газет, едва сошел предыдущий. «Здравствуйте, меня зовут Эрик, я безработный. Если у вас есть желание мне помочь, купите «Ля рю». Всегда один и тот же голос, набирающий силу, чтобы заставить людей прекратить разговоры и обратить на себя внимание. Затем силуэт, более или менее быстро идущий по вагону, отыскивающий или нет взгляды людей, в зависимости от усталости и разочарования. Это был молодой человек в очках, в непромокаемом, несмотря на жару, плаще. У меня есть сын, которого тоже зовут Эрик.
В Тилье-ан-Вексэн, на муниципальной трассе А14, на фасаде большого дома, стоящего на углу улицы со светофором, огромными буквами написано:
Анонимный автор пожелал, чтобы сотни автомобилистов, останавливающихся на красном светофоре, читали эту позорную для кого-то надпись, литоту, направленную на поражение. Испытывая при этом огромную радость от того, что множество людей станут свидетелями этого позора.
Возможно тот, кому адресовано это оскорбление живет в этом доме и не осмеливается стереть то, что снова расцветет следующей ночью.
Первый указ мэра о запрете попрошайничества и «нахождении в лежачем положении» некоторых людей на тротуарах города. Это должно было случиться.
Уже давно пора убрать, наконец, этих живых существ, выставляющих напоказ свои бесформенные тела, держащие в руке литровую бутыль дешевого французского вина. При виде таких людей, туристы, расположившиеся на террасах кафе, испытывают смущение.
Лежачая позиция — это позиция любви, сна и смерти. Непринужденности и остановленного времени. Это мировоззрение, отрицающее существование цивилизации и прогресса. Это искушение.
Сербские войска снова вошли в Сребренницу, Зепу, так как никто не способен теперь представить себе настоящую войну, ни
Вчера на станции метро «Сэн — Мишель» прогремел взрыв. Это случилось в половине шестого вечера. Семеро погибших, есть раненые, у которых серьезно повреждены ноги. Было выбрано наиболее удачное место для взрыва бомбы, словно капля кислоты, брошенная в муравейник. Мы пока не знаем всех имен погибших на станции «Сэн — Мишель». Пройдут недели, месяцы, и мы, как если бы ничего не произошло, также будем ожидать прибытия поезда на этой платформе, где были покалечены тела людей.
Сегодня, накануне Рождества, возвращаясь из рыбного магазина, я дала десять франков мужчине, сидевшего, прислонившись к урнам перед самым спуском по грязным ступенькам к станции метро. Лицо, изможденное алкоголем и бедностью. От него плохо пахло. «Счастливого рождества!» — крикнул он мне.
На автомате я ответила: «И вам того же!» После этого я почувствовала к себе такое отвращение, что, чтобы смыть чувство стыда, я захотела укутаться в его пальто, целовать его руки, чувствовать его дыхание.
1996 год
Обнаружили тело Селины Фенар, девятнадцатилетней девушки, пропавшей без вести в Англии неделю назад.
Согласно результатам вскрытия, она была убита не сразу после своего исчезновения. В течение нескольких дней она подвергалась заточению прежде, чем обрести смерть. Вероятно, водителем — дальнобойщиком, который посадил ее в свой грузовик, когда она ехала автостопом… Этот отрезок времени между ее исчезновением и убийством, эти несколько дней, когда она
На автозаправочной станции «Мобайл», ближе к вечеру. Служащий стоит у кассы, слушая радио. Я — единственная клиентка. Он берет рассеянно мою кредитную карту, вставляет ее в аппарат. Легкая улыбка появляется на его лице. Он слушает «Большие головы» по РТЛ. Ведущий обращается к одной из слушательниц: «Итак, значит вы абсолютно согласны с тем, чтобы называть вещи своими именами, ну, я не знаю, например
Политики и, в свою очередь, журналисты произносят коллоквиум, саммит, раздувая эти простые слова, чтобы придать им значимость. Это политико-журналистское произношение очень напоминает произношение школьных учителей, читающих своим ученикам диктант. Кажется, что Ширак, Жюппе и другие хотят сделать народ более образованным, научить его орфографии и литературному языку.
Можно разыграть сценку, датирующуюся прошлым годом.
Перед зрителями на землю ставят пару ботинок, желательно на высоком каблуке. Во внутрь засовывают зажженную сигарету, позаботясь при этом сделать как следует затяжку, чтобы вызвать густой дым. Затем зрителям предлагается посмотреть на эту пару обуви, из которой вьется дымок. Задается вопрос: «Что это такое?» Среди присутствующих недоумение, вопросительные ухмылки. И тогда нужно сказать: «Это один тип, ожидавший автобус в Сараево».
Эта сценка вызывает взрыв смеха при условии, что она театрализована: нужно обязательно видеть ботинок, откуда выходят легкие кольца дыма. За одну секунду (время, необходимое гранате) мы
Описывать эту сценку — возможно, не самый худший способ, чтобы не забыть войну в Боснии.
Из здания вокзала попадаешь в подземный туннель, где останавливаются автобусы. В небольшой нише расположился ярко освещенный «Снак», где можно купить сэндвичи и напитки. У подножья эскалатора, который, как правило, не работает, несколько африканцев раздают листовки. На земле — баночки с пивом.
