залетает обратно.
И так все время - туда-сюда, туда-сюда ...
Сцена последняя - где рождается Бес.
Взрыв, пожар, катастрофа, хаос.
Всюду витает запах нефти, электричества
и завершенной любви.
Звучит тихая органная музыка.
И ангелы в белых сутанах
плавно стекают с небес - у них столбняк.
Внизу шелестит как будто прибой,
это в позе 'Миг-29' взлетает
Эллеонора Штейнцаг
и зажимает бесстыдно ногами
божественно-алый 'Бьюик'
( им оказался наш танкер 'Стальной').
Она - эффектней орла, звезды и серпа
и красно-белых полос
а навстречу ей летят матросы
и с диким 'УРРА!' поднимают
наш гордый Андреевский флаг ...
x x x
'Отвезли бы его в Липки, хоронили до утра...'
...он в любе время года гениален - в этом суть,
ты скажи, скажи, Серега, так откуда эта грусть?
На венчальной, новогодней, ели помнишь ты шары?
Ты скажи, скажи, Серега, дождик вешал? На пары
заводил лебяжьи воды тихим вечером, ловил
первый лист опавший с клена натирая сапоги
черноземом, черноземом, геленища до колен
ты скажи, скажи, Серега, ты бы сдался в этот плен?
В плен в твоей деревне стылой, в плен порядку немчуры?
Ты скажи, скажи, Серега, партизанил бы и ты?
Пушку, нет сорокопятку, многоствольную Катюшу
помогал тащить и Пушкин колесея до Твери?
Гоголь был бы комиссаром, Достоевский - подрывник?
Ты скажи, скажи, на нарах спал с Цветаевой - сестрой?
Ты б не сник под вой снарядов: 'Мэри, Мэри, покричи!'
а Ахматова бы Блока дотащила на постой
в метсанбат среди окопов, вшей...аптеки, фонари
где ты, где ты, мой Есенин, на коне, вихор твой лих?
- В развороченный живот он улыбнулся б и затих
Потому что с Пастернаком он бежал на высоту
не за орденом - за блатом, за березками, за пух
тополиный он погиб бы. И 'За Родину, Ура!'
...Отвезли его бы в Липки. Хоронили до утра.
x x x
'Картежный город'
Дом, лепнина, цоколь, арка, дым из темного колодца,
Блики в пламени костра, гулким эхом бормотанье,
Звон пустой консервной банки и ответ бездомной кошки
В полутемном переулке. Снопы света из подвальной
Коммунальной чьей-то кухни моментально озаряют
Силуэт с огромной тенью, достающей до передней
На четвертом этаже, где пристойно в гардеробной
И давно лежит покойник возле двери на ковре
Пес изысканной породы; шелест новенькой колоды
По соседству, по трубе сливает карты домовой
Через спутник в небе черном Ведьме в платье закопченом
Подметающей планиды чрезмерного везенья.
Хруст - в костер летят 'поленья' - доски ящиков, газеты
Искры, зарево в глазницах, остекленных, на минуту.
Стихло. Утро выползает серой ночью из залива,
Ветром жутким пробирает мост до каменных костей,
На болотах черный город и стучится в дом теней. Тщетно.
Чахло шторами прикрыты два окна под самой крышей,
Над Невою, наклонившись, стоя спит старик всевышний,
И оборванным бродягой в узком, каменном колодце
Петр Первый. У горящего костра, возле мусорного бака
Пушкин, Гоголь, Достоевский, Блок, Есенин и шалава
Из соседнего подъезда, пересчитывают звезды,
Искры, угли ворошат и гадают - кто же первым
Выйдет вон из тех дверей? Домовой? Игрок на деньги?
Пес? Хозяин? Бог? Лакей?...
x x x
'Бог, это Я!'
Бархатный воздух нежится в парке,
Листья не падают - делают арки,
Яркие блики танцующих, ветер
Сдувает песчинки с холодного солнца, и не видно лица. Бег!
Мертвое слово не тает, сметает с тропы загнивающий лист. Чист!
Утром мозаичный, загнутый вверх, половинчатый сон. В дом!
Вниз! Подвал! Порог! Угля! Горящий котел. Железной рукой! Пот.
Из двери открытой слезой истекает смола и золотом тут же ложится на лоб.
Остывающих вен сеть. Меть, мел! Земля завершает еще один круг мук.
Впереди только снег. Холодно. Плед. Огонь. Сток! Последняя влага еще между ног!
Ее! Жених Водосточной трубы в октябре поведет под венец. Обручальных колец
Набирает бугристый волнующий ствол! А потом - плач! Звук! Неподвижная гладь.
Диафрагму погнуть и сломать тебе грудь, жизнь! Смерть! Поддай тепла
В остывающей массе удушливой корни живут. Кнут! Давай, пошла!
...Бархатный воздух нежится в парке,
Листья не падают - делают арки,
жаркие блики танцующих, пар
Нами согретой летней земли;
Между деревьев стоят фонари,
Они нагибаются, пряча глаза,
К тем, кого все-же сумели сгрести
Дворники метлами в ложе любви.
Юн, по заливу шагает осенний колдун!
Сосны все выше белеющих дюн,
Ветер сдувает песчинки с холодного солнца, и не видно лица. Бег!
Мертвое слово не тает, сметает с тропы загнивающий лист. Чист!
Вверх! Домой! Давай лети! Железной рукой стучи в ворота! Бог, это Я!
x x x
'Приходи вечером, будет весело...'
Приходи вечером - будет весело!
Я обещаю тебе слезы, вид на море,
и два кипариса раздвинут руками небо
и укажут нам путь
