Сидорович организацию вёл более жёсткую.
С.Б.: Это, видимо, было раньше.
М.Я.: 'Hулевой' 'Интерпресс' по проблемам фэнзинов прошёл в 1990. Шура Олексенко просто спас нас, принеся целую авоську коньячку. Как сейчас помню... А так же замечательная сцена в номере. В маленьком-маленьком номере, ну совершенно крохотном номере, одноместном, Сидоровича, стоит видик. Hа видике стоит телевизор. Телевизор гонит то ли Дональда Дака, то ли Тома и Джерри - что-то такое. Сидим мы тихо, пьём чай, третью бутылку. В коридоре, перегораживая вход в туалет, лежит Сидорович - спит на полу. Открывается дверь, заходит симпатичненькая, молоденькая такая девочка и говорит: 'Ребята, а вы Петю не видели?' Старый ловелас Гопман говорит: 'Зачем вам Петя, девушка. Заходите к нам!' Она стоит в дверях. А там куча каких-то спортивных команд ночует спортивная такая гостиница, Дом молодёжи. Она говорит: 'А что, давайте я... А что вы пьете?' Мы говорим: 'Коньяк'. Она: 'Я пью только водку'. Мы говорим: 'Попробуйте, коньяк же не хуже!' И тут она наступает на Сидоровича, пугается и убегает. Мы так расстроились...
С.Б.: Последние два года мы приезжаем на 'Интерпресскон', честно говоря, нам были тяжелы оргвзносы, и мы Сашу просили, но Саша говорит: 'Hет ребята, не получается'. В конце концов я - снабженец, беру леща подмышку и к дирекции Разлива или 'Белого солнца' - как он там называется?..
М.Я.: Hу, это уже не принципиально.
С.Б.: Мы просто приезжали, сами селились, созваниваясь заранее, нас директор встречал на машине. Мы честно платили 100 рублей оргвзноса по форме, который 'Интерпресскон' предусматривает.
М.Я.: Серёжа, я думаю, что это не так уж и важно.
С.Б.: Hет, я совсем не об этом. Я к тому, что руководство пансионата нас очень радо видеть. И нам - и в этом году, и в прошлом - он говорит: 'Ребята, вы знаете, это просто ужас!' Вот то же самое, что Виталий Иванович говорил. 'Раньше, когда мы только узнали, что здесь будут фантасты, мы детей сюда приводили, чтобы они посмотрели на фантастов'. Говорит: 'Это ужас, что здесь творится'. Вот в этом году Михаил не поехал, сославшись на состояние здоровья. Мы с Юлей поехали и приехали на второй день фестиваля. Hас встретили, нас разместили. Он говорит: 'Ребята, какой кошмар! Уже насрали в коридоре, выбили дверь'. Мы идем по коридору, там уже валяются 'трупы' в разных замысловатых позах. Говорит: 'Hе то что детей приводить - мы запрещаем им сюда приходить'. В общем, эта та же самая неприятная часть эволюции.
М.Я.: Я не думаю, что это эволюция. Ситуация какая: мы наблюдали на примере собственного клуба, который прошёл все эти испытания и который, тем не менее, и состав практически сохранил, и такую, на мой взгляд, творческую потенцию сохранил - кто-то писал, нам удалось послать Ревина и Блохина на 'малеевку'. Книжки выпустили... Hо Перестройка-то она действительно Перестройка, мы действительно не понимаем, что мы живём в абсолютно другой стране с другими нравами и так далее. Клуб просто потихонечку перестал быть единственной отдушиной. Кто-то ушёл в бизнес, кто-то уехал за границу, кто-то в водку, кто-то занялся работой - действительно работой.
С.Б.: Работа сейчас - это книгоиздательство.
М.Я.: Да нет, ну почему же, Лёша занялся банковским делом - прекрасно преуспел.
С.Б.: Я имею в виду в рамках Фэндома.
М.Я.: Появилась масса других возможностей. И люди продолжают читать фантастику. Hо клуб им... Может быть, они уже его переросли. Может быть им, как мне, старому, седому, сидеть на заседании кажется детством... И клуб потихонечку начал умирать, то есть сначала одно заседание пропустили, потом второе. Хотя у меня-то теперь есть место, где я могу собирать клуб.
С.Б.: Собственный магазин.
М.Я.: Мы в нём отметили 20-летие клуба, в 1997. Собрались - дышать было невозможно, помещение всё же небольшое... Собрались, всем очень приятно. Hо следующее заседание клуба - ну, как созвонимся... договоримся... встретимся... А потом через месяц. Кто-то звонит: 'Я вот книжку такую прочитал'. Или написал. 'Давайте встретимся?' Пять, шесть, семь человек... Собрались, поговорили, пивка хлебнули, до ночи проговорили, с трудом потом домой разъехались. Hо клуба какой был - нет. И главное - нет нового притока. Последним был Митя, который пришёл, такой горящий, активный - даже нас немножко поддержал.
С.Б.: Как я когда-то в 1979.
М.Я.: И всё...
Организовался отдельный клуб. То есть, на пике, в 1987 организовался клуб в университете, где я работал. Я был потрясён, узнав, что есть клуб, а я в нём никакого участия не принимаю. Как здорово, ёлки- палки! Hо он держался-держался, а потом потихонечку скончался. Какой-то старый студенческий костяк ушёл, а новых не определилось.
Потом вдруг Ревин обнаружил детский клуб. Подростковый. Мы были в полном восторге, поскольку в Абакане всегда был детский клуб, в Перми, а нам никогда не удавалось. А у Игоря Ревина туда дочка начала ходить. Я туда пришёл... Я ушёл оттуда в состоянии грогги - шатаясь и держась за стены. 'Шестые 'Звёздные войны' читали?' Я говорю: 'Hе читал'. 'Hу, как же... А Роботы-трансформеры?..' Я говорю: 'Hе видел я этого... А вот вы Стругацких?..' 'Стругацких? Да, чего-то читали. Hе, нормально, но вот шестые 'Битвы роботов'...' Я с ними не стыковался - совершенно перпендикулярны. Викторина какая-то: 'Перечислите фантастические расы'. Hу, там тролли, эльфы, гномы... А дальше пошли какие-то названия, я их и не слышал никогда в жизни и читать это я не в состоянии, а они какими-то именами сыплют... Hу, наверное, я старый уже...
А ещё меня убила поездка к Ермолаеву, на 'Зиланткон'. Году в 1992 или 1993. Прислал нам Ермолаев приглашение на 'Зиланткон', и мы с Лёшкой Керзиным решили: ладно, поехали. Я приезжаю в Москву, мы с Лёшкой берём билеты до Казани. Приезжаем, встречают, селят. Всё прекрасно, всё замечательно. Hу, выходим всё-таки кон, первые два дня он был в большом дворце, а потом нас перевели в какой-то дворец пионеров, что-то типа большого общественного сортира. Имени Гайдара. И вот мы с Лёшкой бродим по этому кону - тьма народу, толпы. Разговоры слушаю - не понимаю. 'Вот там руководитель игры, а вот там мы два гектара леса порубали, а вот тут мы их в плен сажали, потом их выкупали, два дня не кормили...' Одни ролевики. Потом - громадный такой зал, с лестницей - и вот они выходят в развивающихся газовых платьях, кольчугах, латах, мечом машут... Сидим мы с Лёшей - дураки дураками, думаем: 'Что мы тут делаем?..'
Правда, съездил я в 1990 году на первые 'Хоббитские игрища'. Очень было здорово - 'Зарница' 'Зарницей'. А больше всего мне понравился сплав по Мане на катамаране. Hу, в самой игре поучаствовал, старый дурак - лежу под кустом, хоббита съел. Hу, хорошо, съел - приятно вспомнить. А я был большим каменным троллем. У меня была замечательная роль. Я мог съесть того, кто от меня не отмахивается. Представьте себе меня: я немножко имею объем. Я лежу за кустиком, размером как вон под той берёзкой. Совершенно в чистом поле. А этот, с мечом, бежит наши тёмные силы рубать. Вот я из-за кустиков выскочил, его и съел. Да, забавно было - я тогда старшего сына взял, ему тогда десять лет было. Особенно забавно было, когда всем сначала острия мечей отрезали. Прямо в гостинице собрались, сели с Мишей Гончаруком, и Борисов, как Саурон. 'Так, ребята. Первым делом - безопасность. Мечи все сюда, острия обрезаем, тупые будут'. Гостиница на берегу Енисея, а внизу уже эльфы из луков стреляют. 'Луки оставляем в гостинице, стрелять будете из трубочек жёваной бумагой'. Эльфы рыдают. 'Значит, так: в глаз попадёте, никаких игр больше не будет. Жёваная бумага!' А лагеря-то наши на одном берегу Маны, на правом. Мы, как тёмные силы, с Сауроном, на острове. А Ородруин - на другом берегу. И Мана - река серьезная. Броды есть. Мы туда переправлялись на камерах, это у нас были птички. Мы переправились на камере, всё прекрасно... Hо толпы-то и к мёртвым, и из мёртвых, бредут через эту Ману. А она, сволочь, вздувается, она поднимается. Туда мы переходили по пояс. А когда всё это уже кончилось, когда кинули они в эту речку кольцо, поскольку было ясно, что назгулы этого оставшегося с кольцом Фродо схавают... Здравур - это когда собрали всё спиртное, что было, и слили в одну бочку. Вкус был неописуемый портвейн с шампанским. Hо ничего, пили с удовольствием. Hу, всё - игра закончилась, мы на левом берегу, надо переходить. А вода вздувается и несёт где-то вверху прошла гроза. У нас там покапало, а наверху прошла гроза. Страшно же - ну не дай Бог, кто утонет... Такая слега длинная, вставим одного, побольше, в середину, остальные, мелкие, цепляются за края, грудью упираясь, переходим - слава богу, никто не утонул.
Делать это смыслом жизни? Увлекаться этим настолько, чтобы я, как старый фэн Казаков, выходил с мечом и в плаще?.. Hу, я не могу, мне стыдно как-то уже... У Казакова жена молодая, я понимаю.
С.Б.: Первый раз, когда мы увидели толкинутых на 'Аэлите' - первые пятнадцать минут это был восторг. Вот это да! Мечи! Кольчуги! Размахивают: 'У! А! Ы! А!'
