Далее гид поведал, что некоторые антибиотики, прошедшие спектральные тесты, отправляются на миниатюрный опытный заводик, где микроорганизмы, производящие их, высеваются для работы в отлично вентилируемой ферментативной цистерне. И из этого бурлящего водного раствора извлекаются в относительно больших количествах неочищенные лекарства. Затем они проходят очистку и отправляются в фармакологические лаборатории для проведения испытаний на животных.
- И вот здесь мы теряем очень многие в общем-то многообещающие антибиотики, - продолжил Ганн. - Большинство из них оказываются слишком токсичными для внутреннего и даже наружного употребления человеком. Мы уже тысячи раз уничтожали бациллу Хансена в лабораторных колбах, но при этом обнаруживали, что антибиотик гораздо смертоноснее для жизни, чем сама проказа. Но как только мы удостоверяемся, что лекарство не токсично, или его токсичность намного меньше терапевтической эффективности, в конце концов оно отправляется в наши аптеки, в больницы и отдельным врачам для клинических испытаний. Кроме того, в нашем распоряжении - вирусологическая лаборатория в Вермонте, где мы испытываем наши новые лекарства против таких вирусных инфекций, как лихорадка и обычная простуда. Небезопасно такой лаборатории работать в столь густонаселенном районе, как Бронкс.
- Все гораздо сложнее, чем я себе представлял, - сказал Пейдж. - Но как я вижу, на эти трудности идти необходимо. Вы разработали технологию проверки проб грунта здесь?
- Нет, конечно, - улыбнулся, как бы извиняясь, Ганн. - Ваксманн, открыватель стрептомицина, разработал базовую процедуру многие десятилетия назад. Мы - далеко не первая фирма, массированно использующая этот метод. Один из наших конкурентов сделал то же самое и открыл антибиотик широкого спектра, названный хлорамфениколом, спустя едва лишь год после начала работы. Что и убедило всех - нам лучше принять такую технологию прежде, чем нас окончательно вытеснят с рынка. И как оказалось - это неплохая вещь. Иначе бы никто так и не открыл тетрациклин, оказавшийся одним наиболее многоцелевых антибиотиков, когда-либо прошедших тесты.
Чуть далее по коридору распахнулась дверь. Оттуда послышался крик ребенка, куда более громкий, чем ранее. И это не было плачем годовалого ребенка, а скорее походило на придыхание новорожденного.
Пейдж вздернул брови.
- Это одно из ваших экспериментальных животных?
Ганн постарался рассмеяться.
- Мы почти все тут энтузиасты, полковник. Хотя, наверное, где-то необходимо провести черту. Нет, просто у одной из наших лаборанток проблемы с няней. Поэтому мы разрешили ей брать ребенка с собой на работу, пока она не подыщет лучшего выхода.
Пейджу пришлось признать, что Ганн оказался скор на сообразительность. Это объяснение выскочило из 'гида' подобно чеку, вылетающему из кассового аппарата, без всяких признаков предварительного раздумья. И не вина в том Ганна, что Пейдж, до того, как отправиться в космос, пять лет был женат, и мог отличить крик ребенка достаточно большого, чтоб его можно было таскать на работу, от хныканья младенца, появившегося на свет несколько дней назад.
- Но разве здесь, - продолжал выпытывать Пейдж, - не опасное место для новорожденного - ведь вокруг такое множество болезнетворных микробов, ядовитых дезинфектантов и прочих вредных веществ?
- Мы принимаем все надлежащие меры предосторожности. Я осмелюсь заявить, что у нашего персонала - куда более скромный среднегодичный уровень заболеваемости, чем тот, который вы найдете на любом промышленном предприятии схожего размера. Хотя бы просто потому, что мы знаем проблему. А теперь, если мы пройдем вот в эту дверь, полковник Рассел, то увидим последний этап. Основной цех, где мы производим лекарства уже серийно, после того, как они прошли апробацию.
- Да, мне хотелось бы взглянуть на это. А вы уже запустили в производство аскомицин?
Но этот раз Ганн бросил на него острый взгляд, не пытаясь никоим образом скрыть свой интерес.
- Нет, - ответил он, - он по-прежнему проходит клинические испытания. А могу я спросить вас, полковник Рассел, как случилось, что вы...
Вопрос, на который, как запоздало понял Пейдж, было бы весьма затруднительно ответить, так полностью и не прозвучал. Над головой Гарольда Ганна пробудился к жизни ящичек переговорного устройства:
- Мистер Ганн, только что прибыл доктор Эббот.
Ганн отвернулся от двери, которая по его словам, вела в главный цех, с соответствующим, хотя и очень малым количеством вежливого сожаления.
- Ну вот, наконец-то мой человек, - с облегчением вздохнул он. Боюсь, мне придется резко сократить нашу экскурсию, полковник Рассел. Вы уже могли видеть, что за собрание важных персон у нас сегодня на фабрике. И мы ждали только доктора Эббота, чтобы начать очень важную встречу. Если вы меня извините...
Пейджу ничего не оставалось, как ответить 'естественно'. Спустя, как показалось, лишь несколько секунд, Ганн спокойно вернул его в приемную, откуда они и начали.
- Вы увидели все, что хотели посмотреть? - спросила его секретарша.
- Думаю, что да, - задумчиво ответил Пейдж. - Мисс Энн, у меня есть предложение, которое я хотел бы представить на ваше рассмотрение. Не будете ли вы так добры отужинать со мною сегодня вечером?
- Нет, - отрезала девушка. - Я видела уже достаточно много космонавтов, полковник Рассел, и на меня они уже не производят впечатления. Более того, я не расскажу вам ничего сверх того, что вы услышали от мистера Ганна. Так что нет никакой необходимости тратить на меня свои деньги или время отпуска. До свидания.
- Не так быстро, - усмехнулся Пейдж. - Я говорю о деле - или, если вам так нравится, я намерен причинить вам неприятности. Если вы уже прежде встречали космонавтов, то вы знаете, что они любят независимость. Не то, что наши земные сограждане, за всю жизнь ни разу не поболтавшиеся в невесомости. Я интересуюсь вовсе не вашим звонким девичьим смехом. Меня интересует информация.
- А я вот - не собираюсь вам ее давать, - спокойно ответила девушка. - Так что поберегите дыхание.
- Здесь Мак-Хайнери, - спокойно произнес Пейдж. - А также сенатор Уэгонер, и кое-кто еще из влиятельных персон. Допустим я отловлю кого-нибудь из них и сообщу, что 'Пфицнер' проводит опыты над людьми?
Как только он произнес это, Пейдж заметил насколько побелели кулачки девушки.
- Вы просто не знаете, о чем говорите, - прошептала она.
- Допустим, но у меня есть повод для жалобы. И я отношусь к ней серьезно. Мистер Ганн не смог скрыть от меня кое-что, хотя очень старался. Теперь, я собираюсь передать свои подозрения по соответствующим каналам и добьюсь того, что в 'Пфицнере' будет проведено расследование. Или, быть может, вы предпочли бы общение над отличной камбалой, поджаренной в перцовом масле?
Взгляд, брошенный девушкой в его сторону, нес в себе почти неприкрытую ненависть. Похоже, она не нашла способ притвориться. И теперь выглядела еще менее привлекательной. Вряд ли он когда-нибудь приглашал на свидание ТАКУЮ, по крайней мере ничего подобного он сейчас припомнить не мог. Почему он ДОЛЖЕН тратить на нее деньги и время своего отпуска? Помимо всего прочего, по переписи 2010 года в США насчитывалось пять миллионов непристроенных женщин, и по крайней мере 4.999.950 из них должны быть гораздо более привлекательными и менее упорными, чем эта.
- Хорошо, - неожиданно сказала она. - Ваше природное очарование просто подкосило меня, полковник, иной причины для моего согласия нет. Пожалуй, даже интересно было бы услышать ваш блеф и посмотреть, как далеко вы уйдете с этой вашей сказочкой о вивисекции. Но мне не хотелось бы связывать наше свидание с вашей дурацкой шуткой.
- Вполне удовлетворен, - ответил Пейдж, с неприятным чувством осознавший, что его блеф НАЗВАН таковым. - Предположим, я вас встречу...
Он замолчал, приметив, что голоса за двойными дверьми стали намного пронзительнее. Спустя мгновение, генерал Хорсфилд, как бык, ворвался в приемную, а по пятам за ним следовал Ганн.
- Я хочу, чтобы вы все поняли, раз и навсегда, - рычал Хорсфилд. Этот проект в конце концов окажется под военным контролем, если только мы не предъявим результатов прежде, чем придет время просить новые ассигнования. Здесь по-прежнему происходит много такого, что Пентагон расценивает как работу с
