чуть сзади, бок о бок. Охранник замыкал процессию. Прогулка по коридорам удовольствия мне не доставила. Я, похоже, похудел, так что спадающие без пояса брюки приходилось поддерживать руками. А ботинки, без шнурков, так и норовили слететь с ноги.
В просторной, чистой комнате этажом выше высокий мужчина сел под роскошным портретом Ататюрка и милостиво мне улыбнулся. Спросил, знаю ли я, что послужило причиной моего ареста. Я откровенно признался, что нет, сие мне неведомо.
- А хотели ли знать?
- Естественно.
- Вы состоите... - он справился с бумагами в папке, - в очень странных организациях, мистер Таннер. Мы не знаем, чем вызван ваш интерес к ним, но, когда ваша фамилия появилась в списке пассажиров прибывающего авиалайнера, наш компьютер не оставил ее без внимания. Вы - член... э... Всеэллинского общества дружбы. Так?
- Да.
- И Лиги за восстановление Киликийской Армении?
- Да.
Он почесал подбородок.
- Обе эти организации не очень-то жалуют Турцию, мистер Таннер. Каждая состоит... как бы это сказать... из фанатиков. Да, фанатиков. Всеэллинское общество дружбы в последнее время весьма активно. У нас есть основания подозревать его в проведении нескольких террористических актов на Кипре. Армянские фанатики после окончания войны не давали о себе знать. Сейчас едва ли кто помнит об их существовании, и нам они давным-давно не доставляли хлопот.
Но внезапно в Стамбуле появляетесь вы, да еще состоите не в одной, а сразу в двух недружественных Турции организациях, - он выдержал паузу. Возможно, вас это заинтересует, но по имеющейся у нас информации, вы единственный представитель человечества, являющийся членом двух этих организаций.
- И этим обусловлен мой арест?
- Да.
- Чудеса.
Он предложил мне сигарету, но я отказался. Тогда он закурил сам. Запах турецкого табака заполнил комнату.
- Могли бы объяснить, как вы оказались в этих организациях, мистер Таннер?
Я задумался.
- Присоединился.
- Да, это нам известно.
- Я... состою во многих организациях.
- Это точно, - он вновь заглянул в папку. - Наш перечень, возможно, не полный, но вы можете внести необходимые дополнения. Помимо двух уже упомянутых организаций, вы состоите в Братстве ирландцев- республиканцев, Английском обществе плоскоземцев, Македонской лиге дружбы, в Союзе индустриальных рабочих мира, в Либертарианской лиге, в Союзе борьбы за освобождение Хорватии, в Комитете по запрету фреона, в Сербском братстве, в Латвийской армии в изгнании, - он оторвался от папки. Вздохнул. - Перечень очень длинный. Мне продолжать?
- Я потрясен основательностью ваших изысканий.
- Нам хватило одного звонка в Вашингтон, мистер Таннер. На вас там собрано обширное досье. Вы это знаете, не так ли?
- Да.
- Что связывает вас с этими организациями? Согласно сведениям, полученным из Вашингтона, вы же ничего для них не делаете. Иногда участвуете в заседаниях, получаете невероятное количество газет, журналов, буклетов, общаетесь с отдельными членами, но сами ничего не делаете. Можете вы объяснить, что у вас с ними общего?
- Мне любопытны безнадежные дела.
- Простите?
Я понимал, что разъяснять мою позицию бессмысленно. В этом меня убедили неоднократные беседы с агентами ФБР. Не может обычный человек, а уж тем более обычный бюрократ или полисмен осознать, сколь приятно состоять в организации, ставящей перед собой никогда не осуществимую цель. То ли ты преклоняешься перед тремя сотнями разбросанных по всему свету людей, думающих, к примеру, лишь о том, как отделить Уэльс от Великобритании, то ли ты держишь их за психов.
Но я резонно рассудил, что слова, даже непонятые, лучше молчания. Я говорил, он слушал, глаза его все округлялись и, округлялись. Когда я закончил, он какое-то время молчал, потом покачал головой.
- Вы меня удивили.
Эта фраза ответа не требовала.
- Мы-то полагали, что вы агент-провокатор. Мы даже связались с вашим Центральным разведывательным управлением, но они заявили, что знать вас не знают, отчего мы только утвердились в мысли, что вы - их агент. Мы до сих пор не уверены, что вы не из ЦРУ. Но вы не укладываетесь в стандартные категории. Таких, как вы, просто нет.
- Совершенно верно.
- Вы не спите. Вам тридцать четыре года, и в восемнадцать лет вы потеряли способность спать. Это так?
- Да.
- На войне?
- В Корее.
- Турция посылала войска в Корею.
Я мог только согласиться, но продолжение этой темы вело в тупик. Так что я промолчал. Он вынул сигарету изо рта, грустно покачал головой.
- Вам прострелили голову?
- Не совсем. В меня попал осколок шрапнели, очень маленький. Меня подлечили, дали в руки винтовку и отправили в бой. А потом я просто перестал спать. Не знаю, почему. Врачи думали, что причина - шок. Шок от ранения. Потому что сама рана не могла стать причиной бессонницы. Я не заметил, что меня ранили. Уже потом мне показали царапину на лбу.
- Понятно.
- Меня чем-то кололи. Я отключался на время действия лекарства, потом бодрствовал. Нормального сна они мне вернуть не смогли. В конце концов решили, что у меня в мозгу уничтожен центр сна. Точно они не знали, что это за центр и как он функционирует, но, вероятно, я его действительно лишился. И с тех пор не сплю.
- Совсем?
- Совсем.
- Разве вы не устаете?
- Разумеется, устаю. Тогда ложусь отдыхать. Или переключаюсь с умственной деятельности на физическую.
- То есть вы можете жить без сна?
- Да.
- Невероятно.
Тут он, конечно, заблуждался. Наука до сих пор не выяснила, что заставляет человека спать, как и почему. Без сна люди умирают. Человек умрет, если не давать ему спать или не кормить его, но в первом случае это произойдет быстрее. Однако никто не знает, что делает сон для тела.
- Вы в добром здравии, мистер Таннер?
- Да.
- От постоянного бодрствования у вас нет болей в сердце?
- Вроде бы, нет.
- И вы проживете столько же, что и все?
