объектом пристального внимания я не стал. Выпил вино, спросил, как пройти на нужную мне улицу, и направился к дому Тодора Пролова.
Нашел я его на юго-восточной окраине Тетово. Маленький дом с выбитыми стеклами в окнах первого этажа. Их с успехом заменяли газеты. Две худые собаки, спящие на крыльце, даже не гавкнули, когда я поднялся по ступеням.
Я постучал в дверь.
Открыла мне девушка, светловолосая, с пышными формами.
В руке она держала куриную кость.
- Здесь живет Тодор Пролов? - спросил я.
Она кивнула.
- Я посылал ему письмо. Меня зовут Ференц.
Ее глаза, и до того большие и круглые, превратились в блюдца. Она схватила меня за руку, втянула в дом.
- Тодор, - закричала девушка, - он здесь! Тот, кто писал тебе! Ференц! Американец!
Меня окружила толпа. Сквозь нее с трудом пробился Тодор Пролов, невысокий мужчина с нечесаными каштановыми волосами, падающими на широченные плечи. С такими плечами он мог рассчитывать на место защитника в любой команде Национальной футбольной лиги. Его руки сжали мои, словно клещи. Он не говорил, а кричал.
- Ты написал мне письмо?
У меня аж уши заложило.
- Да.
- Подписал его как Ференц?
- Да.
- Так ты Таннер! Ивен Таннер!
- Да.
- Из Америки?
- Да.
Возбужденный гул пробежал по толпе. Тодор отпустил мои руки, отступил назад, оглядел с головы до ног, вновь подошел вплотную.
- Мы тебя ждали. С того дня как пришло твое письмо, все Тетово наготове. Наготове!
Опять его руки сжали мои бицепсы.
- И теперь главный вопрос. Вы с нами?
- Конечно, - вопрос, надо сказать, меня удивил.
- С ВРО?
- Разумеется.
Он схватил меня в объятия, крепко прижимая к груди, поднял в воздух. Мне показалось, что хрустнули ребра. А Тодор опустил меня на землю и повернулся к толпе.
- Америка с нами! - проревел он. - Вы слышали, что он сказал, не так ли? Америка с нами! Америка поддерживает наш лозунг 'Македония для македонцев'! Америка поможет нам сбросить белградскую диктатуру! Америка поддержит нашу борьбу! Америка знает историю нашего сопротивления оккупантам! Америка с нами!
Улица внезапно заполнилась людьми. Я видел мужчин с винтовками и женщин с кирпичами и вилами. Кричали все.
- Время пришло! - вопль Тодора перекрыл шум. - Пора строить баррикады! Ровнять с землей дома тиранов! Уничтожать оккупантов! Нельзя терять ни минуты! Умрем за Македонию!
Мимо пробежал мальчишка с бутылкой в руке. Привязанная к горлышку тряпка пахла бензином.
Я посмотрел на девушку, что открыла мне дверь.
- Что происходит?
- Ты и сам знаешь. Ты же с нами.
- С вами в чем?
Она радостно обняла меня.
- С нами в этот великий час. Час...
- Чего?
- Революции, - ответила она.
Глава тринадцатая
Улица обезумела. Отдельные выстрелы слились в канонаду. К северу уже горели дома. Мимо пронеслась патрульная машина. Мужчины открыли по ней огонь. Одна пуля пробила заднее колесо. Водитель не справился с управлением, машина врезалась в витрину. Полицейские выскочили из кабины с револьверами наизготовку. Их перестреляли, как куропаток.
Девушка все еще стояла рядом со мной.
- Они сумасшедшие, - вырвалось у меня. - Их всех убьют.
- Они умрут с честью.
- Они же не выдержат удара армии.
- Но Америка нам поможет.
Я вытаращился на нее.
- Ты же сказал, что Америка нам поможет. Ты сказал Тодору...
- Я сказал, что поддерживаю исповедуемые им идеи. Ничего больше.
- Но ты же с ЦРУ, не так ли?
- Я убегаю от ЦРУ.
- Тогда кто же поможет моему народу?
- Не знаю.
В двух кварталах от нас из-за угла выехал грузовик с обтянутым брезентом кузовом и остановился. Из кузова выскочили солдаты. Некоторые с автоматами. Открыли огонь по толпе македонцев. Я увидел, как какую-то женщину перерезало надвое автоматной очередью. Она упала на землю, не выпуская из рук ребенка. Следующей очередью ему разнесло голову.
С диким воплем молодая женщина бросила в солдат бутылку с бензином. Брезент вспыхнул. Солдаты бросились врассыпную, один за другим падая под меткими выстрелами с крыш.
Из северной части города доносился вой сирен. Бунт захватывал все новые кварталы. Девушка по- прежнему стояла рядом, что-то говорила, но я ее не слушал.
- Революция...
А я-то уверял Старкевича, что никакой революции не будет. Ни в его любимой Хорватии, ни где-то еще. Я же, в конце концов, не революционер, не агент-провокатор. Я всего лишь охотник за сокровищами, отправившийся на поиски золотого клада. Но именно я положил начало этой вспышке страстей, революции. Коктейль Молотова, баррикады, грохот выстрелов, крики раненых все это происходило наяву, в реальной жизни, а не на экране кинотеатра.
Мне не оставалось ничего другого, как достойно играть свою роль.
Я ее и сыграл.
Полицейский фургон уткнулся в баррикаду, перегородившую нашу улицу с юга. Трое полицейских стреляли в нас. Двое - из винтовок, один - из 'Стена'*. Я подхватил с земли булыжник и швырнул в них. Булыжник не долетел до баррикады.
______________
* 'Стен' (Sten) - английский автомат времен Второй мировой войны, остававшийся на вооружении армии Великобритании до конца шестидесятых годов.
Они стреляли и стреляли. Я побежал к баррикаде.
Компанию мне составил юноша с пистолетом в руке. Новые выстрелы. Юноша упал, схватившись за бедро. Между пальцами показалась кровь.
Я подобрал его пистолет. Побежал дальше. 'Стен' нацелился на меня. Не думая, я выкинул вперед руку и выстрелил. К моему изумлению, на шее полицейского образовалась огромная дыра. Кровь потоком хлынула на кровати и прочий домашний скарб, из которого соорудили баррикаду. Другой полицейский выстрелил в меня. Пуля вырвала клок из рукава пиджака. Я уложил его выстрелом в грудь. Третий полицейский прицелился мне в голову, нажал на спусковой крючок. Но патрон заклинило. Я сбил его с ног, пнул в лицо. Он потянулся за другой винтовкой, так что пришлось разнести ему голову.
