— Противной микстуры?
— Когда как.
— И как они вас различали, если не секрет?
— Очень просто, она, опять улыбнулась — по имени.
— Они вас окликали, а вы признавались, кто есть кто?
— Хотели — признавались, не хотели — нет. Вообще-то, если по правде, нас только мама различала, уж я даже и не знаю, как, по запаху, что ли… Я тут кофе пью. Хотите?
— Хочу, — Гурский пошел вслед за Яной на кухню. — А родинки там всякие?
— Все вам и расскажи. — Она достала вторую чашку и поставила ее на стол. — Конечно, есть, только кто же их видит? Они же… — сделала она неопределенный жест рукой.
— Всегда мечтал влюбиться в двойняшек, — Адашев-Гурский присел к кухонному столу, — с самой юности.
— Да? — стрельнула глазами в его сторону Яна, наливая кофе в чашку. — Почему?
— Ну, как это почему… вместо одной красивой жены сразу получается аж целых две одновременно.
— Вот так вы себе это представляете, да?
— Да.
— Н-ну… я бы, конечно…
— Ой, Яна… извините, я не то хотел сказать совсем…
— Да нет-нет, ничего. Я привыкла.
— Просто… были у меня такие юношеские фантазии. Потоцкого помните?
— Это кто?
— Писатель такой был, польский, Ян Потоцкий, им еще Пушкин зачитывался. «Рукопись, найденная в Сарагосе», помните?
— А-а… я кино смотрела.
— А я читал. Подростком. И очень тогда эта история с сестрами раззадорила мое воображение.
— Ну-ну… — усмехнувшись, Яна придвинула Гурскому сахарницу. — А что мешает?
— Не встретил еще, — пожал плечами Александр, положив ложечкой в чашку сахар.
— Так все еще впереди.
— Надеюсь, — вздохнул он.
— Главное — хотеть. — Яна долила кофе в свою чашку и села напротив гостя. — И верить. Тогда все будет.
— Полагаете? — Гурский отхлебнул из своей чашки и прямо взглянул на девушку.
— Ну… — она выдержала его взгляд и медленно провела по щеке длинным тонким пальцем, на котором блеснуло изящное золотое колечко с бриллиантом, — главное — хотеть.
— Вулюар се пувуар, — Александр сделал еще глоточек кофе.
— Что?
— Французская поговорка. «Хотеть, значит — мочь».
— Да, — кивнула Яна, — видите? Французы, они же не дурные ребята, знают, что говорят.
— Яна… этак наш с вами вот такой вот разговор Бог знает куда нас завести может.
— А куда?
— Туда, Яна, туда.
— Это вы о чем? — Яна откинулась на спинку стула и шутливо прищурила свои громадные зеленые глаза.
— Яна… — Адашев чуть склонил голову к плечу и взглянул девушке в глаза. — Ну?.. а?..
Она фыркнула и отхлебнула кофе.
— Я, короче, с сестрой созванивалась, она мне в двух словах объяснила, что вас интересует, но я не до конца поняла… вы чего хотите-то? Кроме любовниц-двойняшек?
— Яна… — укоризненно взглянул на нее Гурский.
— Все-все, — вскинула она руку. — Я вас слушаю.
— Да собственно, — замялся Гурский, — даже и не знаю, как начать…
— Вы считаете, мне Аня сказала, что Вадиму кто-то чего-то там мог подсыпать, оттого с ним сердечный приступ и случился? Так?
— Не то чтобы считаю, просто я допускаю такую возможность.
— Почему?
— Видите ли… вам сестра про интервью говорила?
— Да, но… два слова буквально. Вы хотели у Вадима интервью взять? Вас что-то там про бандитов интересует, да?
— Нет. Все не так. Это Вадим Николаич в разговоре со мной сам пожаловался, что ему братва жизни не дает, сначала один, мол, был, Савелий, но тот хоть меру знал, а появился некий Чика и… ну все, дескать, край.,. Он собирался даже в какие-то частные охранные структуры обращаться. Но, судя по всему, так и не успел. Вот я и подумал…
— А вам-то что? Горячий материал сделать хочется?
— Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.
— Понятно, — кивнула Яна. — Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.
— Ну… надеюсь.
— Спасибо. И все-таки?
— Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?
— Да, — кивнула Яна. — Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет — съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…
— Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…
— Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?
— А вы как думаете?
— Бросьте. Это даже не смешно.
— Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?
— Да. Чуть дальше, за постом.
— Это Вадим Николаич вас домой завез?
— Нет. Я из ресторана раньше уехала. Они вдвоем ехали с Аней.
— Яна, расскажите мне подробней, а? Честное слово, я прекрасно понимаю, что суюсь не в свое дело, но…
— Да там и рассказывать-то нечего, — Яна на секунду задумалась. — Вот что, раз уж у меня в доме мужчина образовался, такой… — она окинула взглядом спортивную фигуру Адашева-Гурского, — мужчинский, то… давайте-ка мы с вами вот этот вот буфет передвинем. Не на месте он стоит, давно меня раздражает, а самой мне никак, я девушка слабая. Мне для этого все оттуда вытаскивать нужно, возиться. А вдвоем мы его запросто, я верх придерживать буду, а вы сдвинете. Давайте?
— Легко. — Гурский поднялся из-за стола.
— Вот тут беритесь. — Яна подошла к большому деревянному буфету резного дерева и подняла обе руки, придерживая его верхнюю часть.
— Да это понятно. — Александр уперся руками в боковую стенку буфета, отставил одну ногу и напрягся
