- Так что же, капитан? - снова прозвенел голос Яна. - Отлетались мы, значит?
- Заткнись, сержант! - громко вскрикнула Фабиола. Совсем не для того, чтобы продемонстрировать молокососу, что она все еще капитан, хотя их корабля не существует... Просто Ян выражал и ее мысли, которые нагло лезли в голову непрошенными гостями, и пытались остаться в мозгу полноправными хозяевами. Фабиоле не хотелось признаться себе, что надежда на спасение была минимальной. Почти равной нулю... Правда, Фабиола не сомневалась, что бортовой телескеф за долю мгновенья до того, как испарился в огненном вихре, успел вбросить в закрытый спецканал связи сигнал бедствия с указанием приблизительных координат катастрофы и квадрата, в котором нужно искать спас-капсулы с членами экипажа...
Но Фабиола не имела представления, как далеко находились стационарные базы Вооруженных Сил Федерации, и как близко дрейфовали корабли противника.
Но она не сомневалась, что Цпехи тоже могли услышать сигнал бедствия. И сейчас они торжествующе потирают потные руки, радуясь тому, что наконец-то этот долбаный 'Робингуд' перестанет докучать имперскому флоту, наконец-то прекратятся наглые партизанские вылазки. Впрочем, рассудила Фабиола, радоваться они будут только после того, как удостоверятся, что 'Робингуда'
действительно больше не существует. Можно не сомневаться, что сейчас их боевые корабли находятся уже на полпути к тому месту, откуда доносятся сигналы бедствия. А спас-капсулы не приспособлены для ведения боевых действий, у терпящего бедствие из оружия имеется только личный бластер, да и тот пригодится только для того, чтобы поставить эффектную точку выстрелом в собственный висок, чтобы избежать позорного плена и связанных с ним мучений...
Правда, всегда есть надежда, что свои успеют раньше. Однако Фабиола сомневалась, что они вообще пошевельнут пальцем ради спасения оставшихся в живых 'робингудов'. Корабль погиб на нейтральной территории, где не ведется боевых действий - зачем раздражать противника, который и без того не в себе, потому что Цпехи медленно, но верно проигрывают войну, хотя их пропаганда твердит обратное? Чтобы спасти экипаж погибшего разведбота? Но ''Робингуд' официально не является боевой единицей Федерации, а его капитан Фабиола Ксотос не находится в непосредственном подчинении Федерального Совета Обороны и Генерального Штаба. Военные чиновники, которые успешно спасают свои толстые задницы на тыловых базах, надежно защищенных силовыми и прочими полями, осуждали партизанские методы ведения боевых действий, которые практиковала Фабиола. Генералы всерьез считали, что войну нужно вести по установленным им же правилам, тогда как Фабиола плевала на все правила, одерживая одну победу за другой, и генералы были вынуждены, скрепя сердце, признать, что Фабиоле принадлежит немалая доля заслуг в победах над общим врагом, жестоким и коварным. Тем не менее, они не спешили награждать ее боевыми орденами, ибо Пятый параграф Устава Вооруженных Сил Федерации гласил, что женщина не имеет права командовать боевым спейсером в военное время (впрочем, и в мирное тоже...) А если она не имеет права командовать боевым кораблем, то на нее не распространяется Конвенция о гуманных способах ведения войны. То есть если Фабиола - не дай Бог, конечно, - попадет в плен, ни одна толстая генеральская задница не пошевельнет и мизинцем, чтобы добиться ее освобождения, не говоря уже о том, чтобы обменять ее на какого-нибудь пленного цпеха...
Веселенькая перспектива - сгнить заживо в подземных казематах Империи...
Гораздо более веселенькая, чем медленно умирать в спас-капсуле, дожидаясь помощи, которой наверняка не будет...
- Тысяча космических чертей! - сквозь глухой треск темной космической пустоты доносился до Фабиолы срывающийся тенорок Яна. - И зачем я ввязался в эту авантюру? Дьявол дернул меня улететь с Земли. Повоевать мальчишке захотелось! Романтик долбаный! А теперь я должен глотать собственное дерьмо в открытом космосе...- Лексика Яна не отличалась излишним богатством и разнообразием. Фабиола подумала, что если она выживет и снова станет капитаном 'Робингуда', то выкинет к чертовой матери все файлы с этим памятниками старины, чтобы у экипажа ее корабля не было повода перенимать дурные привычки киношных космических волков. И тут же поймала себя на мысли, что думает так, словно ничего не случилось, что верный 'Робингуд'
ждет ее на одной из внешних баз... Она почувствовала, как в сердце проникает черная, как космическое пространство вокруг, тоска, и уже была готова составить компанию своему подчиненному и высказать этой черной пустоте все, что она о ней думает, не стесняясь в выражениях - Фабиола знала десятка три оборотов, произносить которые в светском обществе считалось дурным тоном. Но Фабиола, сколько она себя помнила, никогда не горела желанием стать светской дамой, да и леди назвать ее можно было лишь с очень большой натяжкой, и это несмотря на то обстоятельство, что приставать к ней с непристойными предложениями было далеко не безопасно.
Помнится, один очень бравый генерал, которые завоевал все свои звезды на штабном паркете, пытался по-хорошему договориться с Фабиолой насчет совместного ужина при свечах, но случайно начал распускать руки, и в итоге очутился не только в глубоком нокауте, но и, поговаривали, пришлось ему, бедолаге, пройти долгий лечебный курс, чтобы восстановить способность общаться с женщинами не только на вербальном уровне.
Фабиола улыбнулась, вспомнив эту давнюю историю. Правда, тогда ей было совсем не до улыбок. Генерал пользовался влиянием в правительстве Федерации, и Фабиолу едва не заключили под стражу...
- Ну почему я должен глотать собственное дерьмо в этом космическом гробу, - продолжал стенать Ян, - вместо того, чтобы лежать в постели со своей девушкой...
Нытье Яна уже начало надоедать Фабиоле, и она с раздражением крикнула:
- Заткнитесь, сержант! Вы же мужчина, черт вас дери! Или вы предпочитаете быть столь приятным вашему сердцу дерьмом?
Ян тут же замолк, но Фабиола чувствовала, что его молчание будет длиться недолго. Ян был молод, он всего три месяца назад пришел в экипаж, заменив погибшего Дана. И сразу стал своим в маленьком сплоченном коллективе 'Робингуда'...
Фабиола прикрыла уставшие глаза, чтобы вспомнить, как выглядел Ян. Но его образ почему-то ускользал от Фабиолы. Она только вспомнила, что был он невысоким и худощавым. Черноволосым. С такими же черными глазами, большими и жгучими. Фабиола не сомневалась, что Ян, несмотря на свои неполные двадцать лет, наверняка нравился женщинам. И женщины тоже, вне всяких сомнений, поглядывали на Яна. Да и что греха таить - сама Фабиола была готова отдаться парню, забыв обо всем на свете! От безумного рокового шага ее удерживала... нет, не ответственность за экипаж, и даже не военная присяга, которую она никому так и не дала -черт с ними, с ответственностью и с присягой! Фабиолу останавливала память. Память о Максе. Именно Макс подобрал ее, умирающую, потерявшую память, на какой-то раздолбанной непрерывными бомбардировками планете, среди горящих руин. Именно Макс выходил ее, вернул к жизни... Правда, Максу так и не удалось вернуть Фабиоле память, она так и не вспомнила, как оказалась на этой планете. Скорее всего, она там жила. И, скорее всего, у нее там была семья, которая погибла при бомбардировке. Единственным воспоминанием о прошлой жизни осталось имя - Фабиола. Ее действительно так назвали родители - которых она, впрочем, так и не вспомнила. Выздоровев, Фабиола пыталась выяснить свое прошлое через Галнет, даже подавала запрос в поисковик по поводу фамилии Ксотос- но ничего не обнаружила. Если верить Галнету, она была единственной в Галактике носительницей этой фамилии, что само по себе было невероятным...
Впрочем, тогда Фабиолу занимали совсем другие проблемы, которые к теории вероятностей не имели ни малейшего отношения.
Ей было неприятно и больно чувствовать себя человеком без рода, без племени. На Фабиолу навалилась тоска. Такая невыносимая, что девушке не хотелось жить. Несколько дней Фабиола пролежала в своей каюте, ни о чем не думая, глядя в потолок.
А потом к ней пришел Макс...
То есть Макс заходил к ней и раньше - приносил еду, расспрашивал о здоровье, о прошлой жизни, которую Фабиола не помнила. Но она не притрагивалась к пище, а на все вопросы отвечала односложно - ей хотелось поскорее остаться одной, наедине со своими горькими мыслями. Иногда Макс присаживался на краешек кровати и что-то тихо говорил Фабиоле, но девушка не слушала его тихих, сбивчивых фраз. И лишь однажды бросила ему в сердцах:
