— Слушайте, может, хватит об этом? — хрипло прошипела Долорес Полянски. «Интересно, — машинально подумал Харпер, — она все еще работает в банке?» — Можете просто прицепить к машине бирку и выставить ее на продажу, Билл. Что до меня, то я ни за что не сяду за руль этой машины — как Бог свят.
Из услышанного Харпер заключил, что, видимо, на Майка рухнула машина миссис Полянски.
Черт, нашли что обсуждать! Несмотря на неприязнь к Анни, он все же был рад, что ее нет в комнате и она не слышит отвратительного разговора.
Потом он открыл глаза и увидел ее. Анни. Жену своего брата. Вдову своего брата. Она стояла у кухонной двери, обнимая за плечи сына, ее ярко-синие глаза пристально смотрели на Харпера.
Она выглядела усталой и измученной. Ее гладкое черное платье с черно-белым шейным шарфом висело на ней, скрадывая фигуру. Зловещая примета — но черное ей шло. Чертовски шло. Особенно когда она носила черный свитер с ярко-красной юбкой — форму старших бойскаутов. Тогда одежда привлекательно облегала все изгибы ее юного тела, настраивая окружавших ее молодых людей на определенный лад.
Он сравнивал те свои давние воспоминания с ее нынешними длинными вдовьими одеждами, свободно висевшими на ней. Случайно ли это, или все дело в определенной одежде, или это всегда было в ней?
Впрочем, что это он? Его вовсе не должна заботить внешность его невестки.
Он подошел к Анни, подсознательно ожидая, что она повернется и постарается избежать разговора с ним, но она стояла как вкопанная. Выражение на ее бледном лице читалось с трудом: печаль, смирение и… страх. Почему страх? На секунду она закрыла глаза, и, когда вновь открыла их, Харпер мог прочесть в них не больше прежнего. Кровоподтек на щеке был куда красноречивее. Зная многое о кровоподтеках и всех их оттенках, он определил, что этому дня три-четыре.
— Привет, Анни, — сказал он.
— Харпер, — она потупилась, словно разглядывала что-то на своем платье. — Я рада, что ты сумел приехать.
Да, верно.
— Я рад, что вовремя узнал об этом и появился здесь.
Ее сын, головой ей едва до плеча, чуть выдвинулся вперед, словно хотел защитить. У парня неплохие задатки. Ишь, как сердито глядит на Харпера. Единственный мужчина в доме — настоящий мужчина, который защищает то, что ему принадлежит.
— Ты… — Анни помедлила, облизнув бледные губы. — Ты не знаком с Джейсоном?
Харпер почувствовал, как в груди кольнуло. Отцу бы понравилось, что первого внука назвали в его честь.
— Нет, не знаком. Привет, Джейсон.
— Джейсон, это твой дядя Харпер.
На Харпера уставились воинственные глаза того же холодного серого цвета, что и у него.
— Привет, — пробормотал Джейсон, с вызовом глядя на Харпера, и тут же обернулся к Анни. — Пошли, мам. Ты же сказала, тебе надо поговорить с миссис Кроуфорд. Она на кухне.
Харпер не сомневался, что мальчик пытается отвлечь мать от него. Он не знал, почему, но ему не пришлось ничего выдумывать и объясняться — к ним подошел проповедник Кроуфорд.
— Можно мне похитить на минутку твою маму, молодой человек? — вежливо спросил проповедник. — Обещаю, что скоро верну ее тебе. Мне надо поговорить с ней и с твоим дядей. Я думаю, миссис Кроуфорд отложила вам на кухне пару фаршированных яиц.
Выходя из комнаты, Джейсон послал Харперу еще один взгляд, явно означавший «Держись подальше от моей мамы».
— Харпер, — произнес Кроуфорд, протягивая руку.
И тот пожал руку человеку, который был духовным отцом и другом семьи, сколько Харпер себя помнил.
— Долго же тебя не было в родных стенах, сын мой. Слишком долго, — продолжал проповедник. — Мне очень жаль, что тебе пришлось появиться здесь в связи с такими обстоятельствами. Харпер не отреагировал на этот тонкий упрек.
— Но все же ты здесь, и это самое главное, — говорил между тем проповедник. — Не могу передать тебе, какое я почувствовал облегчение, узнав, что Анни и Джейсон не останутся одни.
Мгновенная тень страха пронеслась по лицу Анни.
— Да, но…
— Этот несчастный случай с Майком — такое потрясение, — продолжал Кроуфорд. — С тобой они будут в полной безопасности.
Харпер едва не запротестовал в ответ на предположение этого человека, что он останется на ферме, но не стал. Не смог.
Анни подняла голову, чтобы заглянуть в лицо Кроуфорду, который был на три дюйма выше Харпера с его шестифутовым ростом. От этого движения развязался ее черно-белый шарф.
Харпер почувствовал укол в сердце. Он не мог оторвать глаза от синих пятен на шее Анни. Он насчитал три таких пятна. И он поклялся бы, что видел и четвертое, маленькое, чуть ниже. И пятое, немного больше, размером с подушечку мужского большого пальца — с другой стороны.
— Но не можем же мы затруднять Харпера таким образом, — донесся до него голос Анни.
Харпер с усилием отвел глаза от ее шеи и встретился с ней взглядом.
— Меня это нисколько не затруднит. Но, думаю, что вас не стеснит, если я проведу ночку-другую вон на той кушетке.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал проповедник.
Глядя в затравленные глаза Анни, Харпер стиснул зубы. Чертовски неловко получается, она ведь не желает его здесь оставлять. Но и он так просто не уедет, пока не выяснит, откуда у нее эти синяки на шее.
Глава 2
Анни захлопнула дверь спальни и привалилась к ней спиной. Она стояла, закрыв глаза и расслабив плечи. Ей удалось пережить этот день. Она схоронила мужа. Много часов она терпела всех этих друзей, знакомых, печальные улыбки, фаршированные яйца, сандвичи с ветчиной и галлоны кофе. И ей надо было уложить спать сына. Сына, который становится отчужденно-злобным, как только рядом появляется Харпер.
И она выдержала жесткий взгляд серых глаз, некогда ласковых и добрых. Она встретилась с Харпером лицом к лицу. Она даже смогла провести его через общую комнату в спальню Майка, оставаясь при этом более или менее спокойной.
Сейчас она осталась одна в своей комнате, нервное напряжение, не отпускавшее ее весь этот день, улетучилось, на нее наконец никто не смотрел. Никто не видел, как она дала себе волю. Никого не заботило, дрожат ли у нее руки. Можно было хоть на секунду расслабиться.
Колени ее подогнулись, и она опустилась на пол.
Он приехал. Харпер приехал.
Стыд и вина обрушились на нее. Она не имела права даже думать о нем. Никакого права. Она потеряла это право много лет назад. Десять долгих лет. Ей надо думать о Майке. О муже, которого она только что схоронила. Но перед ее мысленным взором вставало лицо Харпера — тонкое, твердое, привлекательное, с четко очерченными скулами и волевым подбородком, с ртом, который… навевает греховные мысли.
При этой мысли она покраснела. Когда в последний раз ей доводилось думать так о мужчине?
С тихим хриплым смешком она поднялась и стала раздеваться. Рот Харпера — наименьшая из ее забот. Анни обрадовалась, что он приехал, и ей было стыдно, что не она сама позвала его сюда. Но что ей теперь делать? Что сказать ему? Как поступить? Он держался холодно и отчужденно оба раза, что они разговаривали днем. Он по-прежнему ненавидит ее?
«Конечно, — прошептала она. — А за что ему любить меня?»
Хотя, может, его ненависть уже прошла. Может, его это уже совсем не трогает.
Но он снова возненавидит ее. Снова и скоро.
