были больше.
К полудню повторилась вчерашняя картина: железная нелюдь Сэпира лезла на рогатки и редуты воинов-людей, а люди отражали их, как умели. И в час, когда это сражение стало наиболее ожесточенным, с запада послышался звук трубы — то был боевой клич королей Анорины: к Атлану подошел со своим войском король Бойтур.
Глава 12. Завороженный город
Грэм шел по окраинным улочкам неизвестного города, направляясь к центру и далее к гавани, которую разглядел с высоты. Где-нибудь там он рассчитывал обнаружить рынок и расспросить о том и другом, не привлекая большого внимания к себе. В портовом городе чужестранцы были, конечно, не в диковинку, а если что, то затеряться на рынке было легче.
Действительно, на него пока никто не обращал внимания. У горожан были свои повседневные дела и заботы: кто-то нес воду, кто-то стучал молотком во дворе, из окон неслись запахи стряпни — в общем, все выглядело как будто обычно, как оно и должно быть во всяком мирном городе. Но так все только выглядело — на то Грэм и был магом, не самым сведущим и умелым, конечно, но все же магом, чтобы распознать во всем какую-то даже не порчу, а фальшь, обман. Он чувствовал эту ложь чуть ли не кожей, хотя и не мог разобрать пока, в чем тут дело.
— Как мне пройти к рынку? — спросил Грэм у четы горожан, шедших ему навстречу с двумя корзинами всякой снеди.
Мужчина остановился, сбросил свою ношу на землю и начал объяснять, показывая руками, куда и где повернуть.
— Я вас что-то раньше не видела, — полюбопытствовала меж тем женщина. — Вы, наверное, из дальнего предместья, с той стороны бухты?
— Ну-у… Вообще-то я только сегодня прибыл в ваш город, — решил сознаться Грэм.
Супруги переглянулись и как-то странно посмотрели на Грэма.
— А что вас удивляет? Разве в вашем порту не бывает чужих кораблей?
— Кораблей, — повторил мужчина как-то озадаченно. — Ну да, корабли…
Он замолчал, как бы пытаясь что-то вспомнить или сообразить. Лицо его приняло весьма странное выражение — он будто начал внутренне уходить, выпадать из всего вокруг — Грэму даже показалось, что он вот-вот откроет дверь. Но женщина не допустила до того, она сильно толкнула мужа:
— Эй! Эй, Дорето! Ты что, хочешь, чтобы тебя забрали?
Мужчина вздрогнул, очнулся и неприязненно посмотрел на Грэма.
— Парень, — зло произнес он, — ты бы шел себе, а? Я ведь и накостылять могу за такие штучки!
Жена потянула его за руку:
— А ну его, пойдем! Ты что — не видишь? Он же подосланный!
Они подхватили свою кладь и пошли прочь, оборачиваясь на Грэма со страхом и ненавистью. Грэм счел за лучшее никого ни о чем не спрашивать, а просто понаблюдать пока за всем вокруг.
Вскоре он добрался до рынка и потихоньку побрел сквозь его толкучку. Первое впечатление о каком- то мороке не обмануло его — Грэм довольно быстро заметил, что со многими людьми творится что-то странное — то же, что он уже видел у той супружеской пары, которая взъелась на него ни с того, ни с сего. То торговец, то прохожий, то взрослый, то ребенок вдруг впадали в оцепенение, застывали с недоуменным выражением на лице — и Грэм чувствовал, что не какой-нибудь морок наваливается на них, а наоборот — они сами пытаются его сбросить. Однако, едва с кем-нибудь это случалось, как его соседи сразу старались растолкать его, будто он совершал что-то опасное или неприличное. Один раз Грэм заметил, как к одному из таких застывших подскочила пара дюжих молодцов и уволокла куда-то за собой. Итак, сомнений не оставалось — город был околдован, заморочен — вот только кем, как и зачем?
Грэм продолжал свою прогулку — рынок был велик, многолюден, и затеряться в его суете было пока наилучшим решением. Мало-помалу его наблюдения пополнялись — так, раза два люди негромко упомянули имя Уорфа, кто-то спросил о времени публичной экзекуции, ещё говорили о каких-то стерегущих — видимо, это были соглядатаи, — а один торговец спросил другого, сколько тот платит какому-то Рыжему — Грэм невольно вспомнил Дуанти.
Решив, что пора кого-нибудь и расспросить, Грэм стал высматривать бродяг — у такого народа, как он прикинул, легче и не так опасно будет все разузнать. Положим, он чем-то неугоден здешним властям, но и люди дна обычно не в ладах с законом. Вскоре он приметил двух оборванцев и подошел к ним:
— Ребята, не подскажете какое-нибудь тихое место, чтобы укрыться день-другой?
Те ощупали его глазами с явным подозрением.
— Стерегущий? — спросил один своего товарища.
— Не похож, — возразил другой, с острым хитрым лицом.
Он на глаз прикинул платежоспособность Грэма и поинтересовался:
— Надо думать, у молодца в таком камзоле найдется чем заплатить за ночлег?
Грэм был одет в то, что подобрала для него госпожа Трора, — наряд не роскошный, но добрый и красивый, так она настояла, а Грэму не приходилось спорить — его одежда во время резни в ущелье пришла в полную негодность. Еще у него был с собой кошель с золотыми и серебряными монетами Анорины. Он не знал, имеют ли они здесь хождение, но серебро везде серебро, а уж о золоте и говорить нечего. В ответ на вопрос Грэм вынул серебряную монету из кошеля и кинул её бродяге:
— Когда проводишь до места, получишь ещё одну.
Тот осмотрел её, попробовал на зуб и заключил:
— Настоящая. Ладно, пойдем. Только не сразу — держись поодаль от меня.
Грэм последовал за остролицым — сначала по рынку, а потом по улицам и закоулкам. Позади Грэма в десяти шагах шел второй бродяга, — детина, впору в команду Хорсу и с таким же разбойничьим лицом, как у корсаров. Этот следил, нет ли хвоста, и готов был, надо думать, поработать при нужде своими кулачищами. Они шли меж тем уже среди самых настоящих трущоб, и Грэм в любой момент мог ждать нападения — если эти двое собирались его ограбить, то место подходило как нельзя лучше. Но при Грэме был меч и кинжал, и он не боялся — да и выбирать не приходилось.
Наконец, бродяга с пронырливым лицом поманил Грэма в щель, а потом в подвал. Они подошли к двери внизу, которую подпирал спиной здоровенный парень с кинжалом за поясом.
— Ты зачем, Крыса? — спросил он остролицего.
— Мы к Рыжему, — отвечал тот. — Привели вот его.
В затылок Грэму уже дышал второй бродяга — наготове, чтобы пресечь попытку бегства.
— Ладно, проходите, — отодвинулся страж.
Они вошли в дверь и оказались в сумрачной комнате с крохотным оконцем у потолка и ещё одной дверью. В комнате было четверо — двое стояло и двое сидело на стульях. Собственно, один из них к стулу был привязан веревками. В этот момент на меч и кинжал Грэма легли руки Крысы:
— А ну, парень, отдай это нам. И не вздумай дергаться — Щербатый вгонит тебе кинжал под лопатку быстрей, чем ты успеешь моргнуть.
Но Грэм не отвечал ему. Он в великом изумлении смотрел на второго из тех двоих, что сидели на стульях, того, что по-королевски подбоченясь, властно и свирепо смотрел на всех прочих.
— Дуанти! — воскликнул Грэм. — Дуанти, что ты здесь делаешь?
Дуанти вздрогнул и пристально посмотрел ему прямо в глаза.
— Как ты меня назвал? — спросил он наконец.
— Дуанти, как же еще! Ты — Дуанти Перуджион, сын магистра Аррето. Дуанти — ты что, не узнаешь меня?
Дуанти смотрел на Грэма в замешательстве. На лице его появилось то же выражение, что у остальных горожан, — будто он пытался вспомнить нечто, стряхнуть чары, открыть дверь — в настоящий, подлинный мир. Но не удалось — его тотчас окликнул один из тех двоих, что уже находились в комнате, когда они пришли.